Потому, думаю я. Моя дочь просто верила, и посмотри, что с ней случилось. Сделав сильный рывок, я все-таки захлопываю дверь.
– Мэрайя! – умоляюще произносит Иэн хриплым голосом. – Разреши мне поехать с тобой.
– Нельзя всегда получать что хочешь, – говорю я. – Даже тебе нельзя.
Я расскажу вам, что человек чувствует, когда готов умереть.
Много спишь, а когда просыпаешься, тебе хочется поскорее снова заснуть.
Целыми днями не ешь, поскольку пища продлевает существование.
По сто раз подряд перечитываешь одну и ту же страницу.
Перематываешь свою жизнь, как видеокассету, видишь эпизоды, от которых хочется плакать, эпизоды, на которых хочется остановиться, и эпизоды, которые хочется скорее прокрутить, но желания просто смотреть этот фильм дальше не возникает.
Забываешь причесаться, принять душ и одеться.
Наконец однажды ты чувствуешь, что у тебя остались силы только для одного решения, последнего, и ты его принимаешь, после чего тебе сразу становится легко. Начинаешь считать время, как не считала уже несколько месяцев. У тебя вдруг появляется секрет, при мысли о котором ты улыбаешься, и люди говорят, что ты прекрасно выглядишь, хотя на самом деле ты чувствуешь себя ракушкой, готовой разбиться на множество кусочков.
Я помню, как собиралась умирать. Брала в руки бритву и надеялась, что сумею сделать аккуратный глубокий разрез. Пыталась подсчитать, сколько минут пройдет, прежде чем я услышу голоса ангелов. Мне хотелось только одного: избавиться от себя, от этого тела и от будущего, в котором нет ничего, кроме боли.
В общем, я это проходила. Как никому другому, мне знакомо желание сдаться, когда не можешь больше терпеть. Однако, сама не зная почему, я отчаянно борюсь. Хватаюсь за соломинку, чтобы у Веры получилось то, в чем я когда-то потерпела поражение.
– Температура сто шесть[37]. Долго это продолжаться не может.
Подтверждая слова доктора, Верины ручки и ножки вытягиваются, а потом она начинает метаться из стороны в сторону.
– Опять приступ! – кричит доктор.
Медсестра осторожно оттаскивает Милли от постели девочки: