Стрелки часов приближались к двенадцати. И по-прежнему никаких известий о том, что было для них важнее всего.

Еще вчера вечером положение герцога по всем законам логики можно было считать неуязвимым. Сегодня же логика стала спорной и положение казалось уже менее прочным.

– Можно подумать, что они хотят доконать нас молчанием, – заметил наконец герцог Кройдонский. Как и все последние дни, он стоял у окна гостиной в их номере. Правда, сегодня в отличие от предшествующих дней голос его звучал чисто. Со вчерашнего дня он не прикладывался к спиртному, хотя в номере его было предостаточно.

– Если бы только это, – начала было герцогиня, – мы бы уж проследили, чтобы…

Ее прервал телефонный звонок. Нервы у обоих напряглись до предела – собственно, так было всякий раз, когда звонил телефон.

Герцогиня стояла ближе к аппарату. Она протянула было руку и – замерла. Ее вдруг охватило предчувствие, что этот звонок – не обычный.

– Может быть, лучше мне взять трубку? – предложил герцог, понимая ее состояние.

Она покачала головой, как бы стряхивая с себя минутную слабость, затем подняла трубку:

– Слушаю!

Пауза. Герцогиня произнесла:

– Я у телефона. – Затем прикрыла трубку рукой и сказала мужу: – Это Макдермотт – тот администратор, который был у нас тут вчера. – А в телефон проговорила: – Да, помню. Вы присутствовали, когда против нас были выдвинуты эти нелепые обвинения…

Внезапно герцогиня умолкла. И по мере того как она слушала, лицо ее все больше бледнело. Она закрыла глаза, потом открыла их.

– Да, – медленно проговорила она. – Да, понимаю.

Она опустила трубку на рычаг. Руки у нее дрожали.

– Что-то случилось, – сказал герцог Кройдонский. Не вопросительно, а утвердительно.

Герцогиня медленно кивнула.

– Записка. – Голос ее был едва слышен. – Записка, которую я написала, нашлась. Она у управляющего отелем.

Ее муж отошел от окна. Он стоял посреди комнаты, свесив руки, пытаясь осознать смысл услышанного. Наконец он спросил:

– Что же теперь будет?

– Он звонит в полицию. Сказал, что хотел поставить нас в известность. – В отчаянии она схватилась за голову. – Записка – это была величайшая ошибка. Если бы я не написала ее…