— Только его отпечатки пальцев обнаружены на будильнике, запятнанном кровью убитого. Учитывая расстояние между столом, где стояли часы, и трупом, приходим к заключению, что именно Холдсворт поднял их с пола и поставил на место. Кроме того, Холдсворт солгал допросившему его детективу Гарсия, заявив, что не знал об убийстве Байрона Мэддокс-Даваналя пока ему не сообщила об этом Фелиция Мэддокс-Даваналь после ее звонка в полицию, который, напомню, был ею сделан в семь тридцать две утра. Утверждение Холдсворта полностью опровергают показания Вильгельма Даваналя о том, что примерно в пять тридцать утра в день убийства он ясно слышал громкий звук выстрела, а несколько минут спустя — голос Холдсворта. Даваналь хорошо знает дворецкого и абсолютно уверен, что это был именно он. Звук доносился из-под окна спальни мистера Даваналя, которое выходит в патио, непосредственно примыкающее к комнате, где было совершено преступление.

— Ты в самом деле считаешь Холдсворта убийцей? — спросил Ньюболд.

— Если сугубо между нами, сэр, то нет, — ответил Эйнсли. — Но у нас достаточно оснований, чтобы доставить его сюда, хорошенько припугнуть и заставить говорить. Он прекрасно осведомлен обо всем, что произошло в доме Даваналей; по этому поводу у нас троих сложилось единое мнение.

При этом он бросил взгляд на своих коллег.

— Сержант прав, сэр, — отважился высказаться Гарсия. — Это действительно единственный способ установить истину. Бьюсь об заклад, тамошняя леди Макбет не разожмет своих лилейных губ, чтобы сделать признание.

Родригес кивком обозначил свое согласие.

— Если я дам разрешение, каким будет твой план, Малколм? — поинтересовался Ньюболд.

— Выписать ордер нынче же вечером и найти судью, который его подмахнет. А завтра прямо по утру отправиться брать Холдсворта. Сидя в наручниках в машине с решетками на окнах, он начнет лучше соображать что к чему. Вдобавок, чем быстрее мы увезем его из дома Даваналей, тем лучше.

— Что ж, похоже, у нас нет другого выхода, — сказал Ньюболд. — Действуй.

Без десяти шесть утра, еще в совершеннейшей тьме Эйнсли и Хорхе Родригес въехали в усадьбу Даваналей на машине без маркировки. За ними следовал бело-голубой полицейский фургон, в котором сидели двое патрульных.

У парадного входа в дом все четверо вышли из машин и, как было оговорено заранее, Родригес взял роль командира на себя. Он первым подошел к массивной двери и вдавил кнопку звонка, не отпуская ее пальцем несколько секунд. Затем выдержал паузу и позвонил еще раз, потом дал несколько трелей подряд, после чего изнутри донеслись смутные звуки и мужской голос: