— Ты думаешь, они не подслушивают? — спросил он.

— Они не станут этого делать по двум причинам, — нравоучительно сказал Круз. — Во-первых, существует такое понятие, как особые права адвоката и его клиента, которые они обязаны уважать. Во-вторых, если мы их поймаем за подслушиванием, наказание будет суровым. Не рискнут, — он сделал паузу, изучающе рассматривая своего партнера по теннису, а теперь еще и клиента. — Ты хотел поговорить со мной, так что начинай.

Дженсен набрал в легкие побольше воздуха и шумно выдохнул, надеясь прочистить мозги. Он устал держать все в себе; здесь и теперь он хотел сказать правду. Каким бы образом ни попала в руки полиции чертова коробка, виновата во всем была Синтия — это он уяснил себе сразу. В свое время она заставила его поверить, что все улики будут уничтожены. А на самом деле, как ни рисковал он, защищая ее и помогая ей, Синтия все сохранила. Более того, она впрямую предала его. Что ж, теперь ничто не мешало ему совершить ответное предательство.

Дженсен поднял на Круза взгляд и начал:

— Ты слышал, о чем только что говорил этот сержант. Так вот, Стив, на том револьвере действительно мои отпечатки пальцев, и найденные ими пули действительно были выпущены из него, голос на пленке тоже мой. Ну, что ты теперь скажешь?

— Только то, что ты по уши увяз в дерьме, — ответил Круз. — Даже глубже, — ответил Дженсен. — Намного глубже, чем ты можешь себе представить.

Глава 2

Глава 2

— Сейчас я расскажу тебе все, — продолжал Дженсен, сидя со Стивеном Крузом в комнате для допросов отдела по расследованию убийств.

И пока Дженсен выворачивал перед ним душу, на лице Круза попеременно читался то ужас, то изумление, то полнейшее недоверие, которое, по всей видимости, и возобладало, потому что стоило Дженсену закончить, как адвокат, подумав немного, спросил:

— Скажи мне, Патрик, ты уверен, что ты все это не выдумал? Быть может, ты решил пересказать мне сюжет очередного опуса, чтобы проверить его на мне?

— Время, когда я мог бы так поступить, увы, прошло, — ответил Дженсен уныло. — К сожалению, каждое слово — правда.

Дженсен чувствовал некоторое облегчение оттого, что наконец все стало известно — пусть только одному Крузу. И бремя, которое он долго вынужден был нести один, перестало так давить на него. В то же время здравый смысл подсказывал, что облегчение это иллюзорно. Слова Круза подтвердили это:

— По-моему, для начала тебе нужен не адвокат, а священник или просто кто-нибудь, чтобы помолился за тебя.

— Позже, может быть, когда я дойду до полного отчаяния, — сказал Дженсен недовольно. — А пока передо мной сидит все-таки адвокат. Мне нужно сейчас, чтобы ты подвел итог и объяснил мне мою ситуацию. Чего мне ожидать? На что рассчитывать? Есть ли у меня шансы?