После этой стычки я стал гораздо осторожнее… Я старался входить в комнату не сразу… А вступать в переговоры на нейтральной территории… Для запросов из провинции у нас была другая системы… Мы утверждали, что денежки высланы в письме… что они не опоздают… просто ошиблись адресом… департаментом… именем… еще чем-нибудь!.. в суете конкурса… В конце концов, им надоедало переписываться с нами… Можно было разориться на почтовых марках…

С теми, кто был вне себя от ярости, все было предельно просто… Нужно было успеть перепрыгнуть через балюстраду до того, как они успеют выпустить вам кишки!.. Но с кроткими, затравленными, застенчивыми, теми, что сразу же начинают думать о самоубийстве… с ними было гораздо сложнее!.. Крушение иллюзий оказывалось для них слишком тяжелым ударом!.. Они не могли вынести такого горя!.. Они тыкались носом в тарелку и начинали жалобно блеять… Они ничего не хотели слушать… Их глаза проваливались, на лбу выступала испарина… Лицо дрожало… Смотреть на это было невыносимо… Это были чокнутые… Попадались и такие, для которых это означало конец… Они садились, снова вставали… вытирали лицо… они не верили собственным ушам, что их машина плохо функционирует… Им нужно было тихонько повторять это и сунуть их чертежи в руки… Горе переполняло их! Они не хотели больше жить!.. дышать!.. Они буквально разваливались на части!..

Мне надоедало все больше то, что я должен был постоянно сюсюкать с ними. Я усвоил множество утешительных фраз… «Profundis» Надежды!.. В результате моих визитов я иногда приобретал знакомых… Я налаживал связи… в районе Сен-Мар образовалась уже целая группа… страстно заинтересовавшихся нашими исследованиями… и оценивших мои усилия… От Порт Вильмонбль до Винсенн таких было очень много!.. тонких знатоков магических планов и совсем не злопамятных… И в западном пригороде тоже… В дрожащей от ветра палатке сразу за Порт Клиньянкур, где сейчас живут португальцы, я познакомился с двумя изобретателями, соорудившими из волос, спичек и трех скрипичных струн на эластичной основе маленькую самокомпенсирующуюся систему, которая, кажется, действительно работала!.. На гигрометрической энергии!.. Все держалось на наперстке!.. Это был единственный настоящий «вечный двигатель», который я видел в действии.

Женщины среди изобретателей встречались редко… И тем не менее с одной я познакомился… Она работала счетоводом на железной дороге. На досуге она расщепляла воду Сены при помощи английской булавки. Она носила пневматический аппарат и катушку Румкорфа[126] в рыбачьем сачке. А кроме этого, карманный фонарик и пикриновый элемент. Она пополняла запасы горючего прямо из реки… Она производила свои опыты на уровне моста Мари, вверх по течению от «места для стирки»[127]… Ее интересовал гидролиз!.. Она была недурна… Правда, у нее был тик, и она немного косила… Я сказал ей, что я из газеты… Она сперва, как и другие, конечно, подумала, что ей достался крупный выигрыш, и настояла, чтобы я остался… Она хотела подарить мне розы!.. Напрасно я старался что-то объяснить ей… Она ничего не понимала… Ей захотелось сфотографировать меня!.. У нее был аппарат, действовавший только на инфракрасном излучении… Поэтому ей пришлось закрыть окна… Я приходил к ней еще раза два… Она находила меня чертовски красивым… И хотела, чтобы я сейчас же на ней женился. Она еще долго писала мне, присылая заказные письма… Ее звали мадемуазель Ламбрисс… Жюльетта…