— Ну, что, Магог, проспорил? — кивнул на него сивый. — Я ж говорил, сразу помрёт.

— Это был его выбор, Гог, — развёл руками лысый.

— Вот как раз выбора у него и не было. Так же, как и у тебя.

Сивый Гог схватил лысого Магога за грудки.

Колян с трудом приоткрыл глаза и в ужасе, в предсмертном видении увидел, как сивый раскрыл пасть и в одно мгновение заглотнул в неё лысую голову. Пытаясь вырваться из пасти, лысый дидько стал дёргаться рывками и выгибать спину.

А поскольку ног у него не было, а было одно на двоих змеиное туловище, то вскоре это выгибание привело к тому, что амфисбена приняла форму обруча. От сильного напряжения она засветилась всеми цветами радуги: от ярко-красного до дымно-фиолетового.

С ужасом смотрел Колян, как сивая голова не только не выпускала лысую, но даже заглатывала её в себя всё глубже и глубже. При этом змеиное туловище засияло исключительно зелёным светом. Ядовито-зелёное сияние ослепило Коляна, и он вновь сомкнул глаза.

Покачнувшись, амфисбена скатилась по крутому склону в ров, как брошенное с горы светящееся зелёное колесо.

В крепостном рву оно остановилось и, словно задумавшись, некоторое время стояло, не падая. Неожиданно змеиный обруч закрутился на месте, отчего сияние его возросло в несколько раз, и затем с огромной скоростью помчался вверх по склону.

Через мгновенье зелёный змий пронёсся мимо закрывшего глаза Коляна, перекатился через вздыбившиеся над обрывом корни дуба и устремился на поляну.

24. Тавро

24. Тавро

Добрыня и Злой спустились в широкий крепостной ров, где мусора было накидано не меньше, а может быть, даже и больше, чем на поляне. Навстречу им по тропинке неспешно катил на велосипеде Муромский. Выглядел он довольно странно: правая нога его была босая, штанина на левой ноге была задёрнута чуть ли не до колена, кроссовку же он зачем-то держал в руке.

— Ну, где ты ездишь? — возмутился Злой. — Мы без тебя уже два мешка отволокли.

— Извините, пацаны, задержался, — спешился перед ними Муромский.

— А чего это у тебя кроссовка в руке? — поинтересовался Добрыня.

— А-а… это, — спохватился Муромский, словно впервые заметив кроссовку у себя в руке, — слетела по дороге.

— И тебе было в лом её надеть? — усмехнулся Злой.