Димону-А показалось, что шею его сдавливали вовсе не бёдра, а две толстые змеи, исходящие вместо ног из её тела.
— У меня нет больше сил. Я сейчас упаду!
— Не упадёшь. Ты будешь бежать до тех пор, пока я сама тебя не остановлю.
Изнемогая от усталости, он поневоле замедлил свой бег, кляня её на чём свет стоит.
— Слезь с меня. Слезь. Я не могу… больше…
Через пару шагов ноги его подкосились, и он в изнеможении опустился на колени. Старуха по инерции опрокинулась на спину и, увлекая его на себя, ничуть ослабила своей хватки, крепко удерживая руками его затылок и плотно обвивая его шею бёдрами.
— Пусти! Пусти, я сказал! — попытался вырваться он из её объятий.
Неожиданно слепая ведьма отпустила его. Оторвав голову от её подола, Димон-А с недоумением посмотрел на неё.
— Дурачок, — улыбнулась она ему.
Но улыбка её, помимо воли, неожиданно обернулась зловещей усмешкой, которая в свою очередь превратилась в жуткий оскал. В следующую секунду кожа на щеках её мгновенно съёжилась, обнажив страшные язвы, нос исчез, глаза провалились, а голова её обратилась в высохший белый череп с пустыми глазницами. Костяными пальцами она схватила его за руку.
Весь это кошмар длился несколько мгновений, после чего череп её и костяная рука вновь обрели прежний вид, покрывшись плотью.
— Кто ты? — в ужасе отстранился он, встав на колени.
— Странно, — удивилась слепая ведьма, — обычно после
Улыбнувшись, она вновь потянула к нему руку.
— Подними меня.
Неожиданно в нагрудном кармашке её чёрного платья с белым воротником закуковала кукушка. Поспешно вытащив из кармашка старенькую «нокию», она приложила её к уху.
«Мама!» — звонила Навка, — «Хаски нашли!» — Какая радость!
«Зря радуешься! Его нашли с проломленным черепом». — Какой ужас!
«Причём тем самым топором, который стащили с капища. Подозревают, что это сделал поп, который и меня пытался сжечь».