• Когда мой член берет надо мной верх, меня буквально клинит. Мозг словно переключается на автопилот. Я становлюсь как собака с костью в зубах… иногда в буквальном смысле.

Так действительно ли все мы, мужчины, суть «бедняжки», способные спокойно наблюдать за тем, как наших жён и детей засасывает в водяную воронку, если нам пообещают, что взамен у нас отсосёт сама Натали Имбрулиа? Неужели мы не более чем жалкие рабы прихотей нашего тестостерона?

В своей «Книге о пенисе» Мэгги Пейли приводит интервью с Джеком — женщиной, которая вела образ жизни мужчины, пока ждала очереди на операцию по изменению пола (на тот момент он/она принимал(а) тестостерон в течение двух лет): «Я получила образование феминистки и, на самом деле, не могла и не хотела верить в то, что мужчины мыслят не так, как женщины. Однако, начав принимать гормоны, я уже не могла остановиться и думала о сексе постоянно. Я стала как пятнадцатилетний подросток. Раньше, когда я смотрела на какую-нибудь женщину в метро, ход моих мыслей был примерно таким: она очень привлекательна, мне хотелось бы с ней познакомиться. Мысли текли плавно, были своего рода повествованием. С тестостероном же всякая повествовательность исчезла: теперь это были какие-то вспышки агрессивных сексуальных образов. В первые шесть месяцев я стала замечать, что откровенно и с вожделением пялюсь на женщин. И ловила себя на мысли: „Совсем не обязательно пялиться. Ты что, не можешь делать это менее явно?“ Но не смотреть я просто не могла».

Вот вам неопровержимое доказательство силы наших гормонов. Но что поразило меня в рассказе Джека больше всего, так это сравнение с пятнадцатилетним подростком. Приход половой зрелости и первый всплеск тестостерона — без сомнения, самый напряжённый (в обоих смыслах) период в жизни любого мужчины. Неожиданно на нас обрушивается совершенно новая область желаний, к которым ещё не готовы ни наша физиология, ни наши эмоции. Как выяснил Джек на собственном примере, женщина для мальчика-подростка суть нечто большее, чем простой визуальный стимул: мы пялимся на них и ничего не можем с этим поделать; мы готовы на всё, только бы находиться рядом с ними. И как раз из-за такого отношения, как правило, терпим фиаско в достижении своей цели!

Постепенно, по мере взросления мы учимся ладить со своими гормонами, контролировать их (по крайней мере, чуть-чуть), понимать, что такое ответственность, ценить любовь и взаимоотношения между полами — и уже не так очевидно (хотя, если честно, ненамного менее очевидно) пялимся на женскую грудь. И вот какая теория родилась у меня в этой связи: всякий раз, когда мужчина совершает глупые поступки, он как бы возвращается в подростковый возраст (разница лишь в том, что теперь мы вдруг оказываемся способными спать с женщинами, о которых могли лишь мечтать, будучи тинейджерами). Подобно тому как мозг постаревшего хиппи нет-нет да и тянет обратно к «кислоте», наше неконтролируемое возбуждение есть что-то вроде мысленного возврата к тестостерону.