— Нормально, — сказала рядовая Бак и после паузы добавила: — Мэм.

Лейтенант Липпа вздохнула и сказала:

— Сибилла, почему вы вели себя так сегодня утром?

Рядовая Бак, уставившись в угол, сказала:

— Плохо себя чувствовала.

— Когда вы чувствуете себя плохо, вы должны доложить, что больны. Вы это знаете. Если вы не настолько больны, чтобы доложить об этом, то вы достаточно здоровы, чтобы встать. Сейчас вы здесь, так как сержант Леви доложила мне, что вы отказались выполнить приказ сержанта Хоган. Почему вы отказались?

— Хоган все время ко мне придирается, — сказала рядовая Бак.

— Мы в армии, Сибилла. У сержанта Хоган есть свои обязанности, как и у вас, как и у меня. Если сержант Хоган делает вам выговор, то, значит, у нее есть для этого основания. Вы служите не первый день и должны это понимать. Если Хоган о чем-то вас предупреждает, она к вам не придирается. Наоборот, она делает все, что может, чтобы избавить вас от дисциплинарного взыскания. Если вы почувствовали, что не можете подчиняться дисциплине, вы были должны воспользоваться своим правом и в прошлом месяце отказаться служить, пока еще не принесли присягу. Вы решили остаться. Почему?

Рядовая Бак чуть-чуть пожала плечами. И, посмотрев на свои ладони, сказала:

— Мне говорили, что я могу служить за морем. Это ведь не значит, что я хочу торчать тут.

— Да, — сказала лейтенант Липпа, — но всем, кто хочет служить там, объяснили, что для этого требуется. Вы внесены в список, и не исключено, что вам представится такая возможность. Однако для этого ваше поведение и ваше личное дело должны быть безупречными. Если в вашем личном деле будут фигурировать такие серьезные проступки, как отказ выполнять приказы, вашу кандидатуру даже рассматривать не будут. Так что же мне делать?

Рядовая Бак сказала:

— Не знаю.

Судя по некоторой смене выражений на лице рядовой Бак, она не ожидала такой мягкости. Несомненно, все утро ее угнетали скверные предчувствия, страх, что на этот раз она и правда зашла слишком далеко. Она ведь в армии, никуда от этого не денешься, и сержант Леви, суровая, возмущенная, наябедничает армии на нее. Вероятно, она плохо представляла себе, что воспоследует за этим, отчего ей становилось только страшнее. Несомненно, она успела наслушаться историй, в том числе и правдивых, о страшных карах для рядовых, не угодивших армии, и вошла в кабинет, вся съежившись, готовясь к тому, что командир роты задаст ей жару. Кроткий тон сначала удивил ее, а потом пробудил в ней дерзость. И она потихоньку ободрилась. Лейтенант Липпа, пусть и офицер, была моложе ее и, как уже не сомневалась рядовая Бак, куда глупее — колледж, наверное, кончила, чистюлька, и воображает, будто лучше других! Рядовая Бак посмотрела на лейтенанта Липпу с искренним, хотя пока еще замаскированным презрением, твердо зная, что от слов ей не будет ни жарко ни холодно.