— Она, пожалуй, и меня возненавидит? — прошептала Лиза.

— Нет! Как можно это думать? Я еще весной говорил ей о вас… Вы, пожалуйста, с ней столкуйтесь завтра, кому деньги передать… Она же и познакомит вас с товарищами.

— А почему же вы с собой денег не возьмете?

— Нет… Если меня проследили, деньги пропадут… Это жаль…

Лиза широко открыла глаза, побледнела. Но не спросила ничего.

Наступила пауза. Она задумчиво глядела на узор ковра. Он медленно шагал по комнате.

— Вот хоть бы взять и Андрея, — заговорил он опять. — Что ему Гекуба[188]? Богат, красив… «кудряв»… Все данные для беспечного житья-бытья налицо… Ну, я понимаю еще, когда он был студентом, то рисковал шкурой за наше дело не раз… Половину состояния отдал на пропаганду. Вы это знали али нет?

Нет… Она этого не знала… Она слушала, бледнея.

— Вот вам и купеческий сын! Многие мне говорят: «Ну да, сочувствующий!.. С ними считаться не стоит…» Нет-с!.. Попробуйте-ка без них обойтись! Я утверждаю, что революция не может развиваться среди вражеского стана. Всякому овощу своя почва нужна, иначе он захиреет… Ну-с, так вот я говорю… Все-таки раньше это понятно было. Как хотите, молодость… Кто этого не переживал? Но чтоб теперь, в расцвете своего буржуазного благополучия, женившись на любимой женщине, остаться верным себе… это, знаете… знамение времени…

Лиза щурилась в темь окон с новым, полным нежности выражением, и щеки ее тихо алели… Вздох вырвался из груди Потапова, и он невольно отвел глаза. Теперь все было ясно.

— Вы его цените, Николай Федорович? — тихо спросила Лиза.

— Ценю, — коротко и сильно сорвалось у него.

Самовар погас, и лампа стала тухнуть. А они все говорили.

Лиза зажгла свечи. Глубокая тишина царила в доме.

— Я велела вам наверху постель приготовить. Ночуйте здесь!

Краска бросилась в лицо Потапову, Провести ночь под одной кровлей, в пустом доме!..

— Простите, Лизавета Филипповна, я не могу остаться, — глухо ответил он, проводя рукой по лицу. — Не могу… Когда вы захотите спать, скажите, и я улетучусь… Вот эта ваша… старушка, что приходила… представьте, что она проснется прежде, чем я скроюсь? Чем объясните вы этому народу мою ночевку?.. Нет, вы не глядите на меня так удивленно!.. С того момента, как вы стали моей союзницей, я обязан оберегать вас от толков и подозрений… А что толки будут, не сомневайтесь!.. Чужих людей не оставляют ночевать… Да и потом (он вдруг побагровел и взялся рукой за ворот рубашки, словно его душило)… Во всех смыслах мне лучше уйти!

Она слушала внимательно. Потом потупилась. Она поняла.

В три часа он поднялся, чтоб уходить.