Николай вспыхнул.

— Ах!.. Уж и полосатая же ты дура после того!..

— Николай… Здесь не кабак! — прикрикнула на него мать.

— Да нешто, маменька, может сердце стерпеть, когда такие вещи слышишь?!

— Плюньте, маменька! — холодно сказала Лиза. — Не могут такие люди меня оскорбить…

— Еще бы!!! Где нам?.. Кто с бесхвостыми курсистками возжается…

— С какими??

— С бесхвостыми да с стрижеными… Вот что!

— А ты где хвостатых людей видал? — серьезно спросила Лиза.

Фимочка прыснула и опять замахала руками. Побагровевший Николай собирался опять «облаять» жену, но его стремительно перебил Капитон:

— А незамерзающий порт на Дальнем Востоке России не нужен?

— Все равно замерзает…

— Коли в тебе любви к родине нет, ты хоть бы мужичка русского пожалела… Он там костьми лег…

— Я-то жалею. Это вам никого не жаль… Разве это война? Это — бойня… А спроси-ка русского мужичка, на что ему Порт-Артур?

— Брось, Капитон! Охота с бабой язык трепать!..

— Нет, уж очень обидно… На всякую сволочь: курсисток, студентов да ссыльных — тысяч не жалеет, а на флот и в Красный Крест хоть бы грошь пожертвовала!

— Жертвуй сам… Кто тебе мешает?..

— Еще бы мне кто помешал! Да и маменьку вы тоже с Андреем словно оболванили… Простите, маменька, не в обиду вам! А мы с сестрицей Катериной Федоровной прямо диву даемся на черствость вашу… Обошли вас… околдовали…

— Я, Капитон, до пятидесяти лет своим умом жила, а не газетным… Судить меня никто тебе не мешает, но только не в глаза. Этого я тебе не позволю…

— Ступай к сестрице, на Пятницкую! — вмешалась Фимочка. — Там и поскулите на досуге, и посудачите…