Странная жизнь началась тогда в семье Тобольцевых… Все шло как бы по-старому: ходили на службу, хлопотали по хозяйству, принимали гостей, пили и ели, и спали, и смеялись… А со стороны казалось, что все они… «представляются», как говорят дети… Все стараются что-то делать, что-то говорить и смеяться, чтоб никто не догадался и не расслышал чего-то страшного и тайного, о чем все думали, но о чем нельзя было говорить, о чем не надо было другим догадываться… Стоило Лизе войти в комнату, как смех и говор замирали мгновенно. Казалось, она пришла откуда-то из другого, таинственного мира — гость на миг — и завтра уйдет опять. Куда?.. Никто не знал… Сначала всем казалось, что недалекая развязка — тюрьма или ссылка — выделяет ее так резко от простых, обыкновенных людей… И что совестно смеяться, петь или говорить о жизненных дрязгах перед той, кто так много выстрадал и кому впереди еще так долго страдать… Но только долго спустя Тобольцев, его мать и жена поняли свои предчувствия, поняли причину этой грусти, этого несознанного страха… Лиза была не такая, как все… Печать роковой судьбы лежала на ее челе…

Скоро примчались Таня, Бессонова и Кувшиновы. Лиза на целые часы запиралась с гостями, но их беседы также не могли согнать с лица Лизы этого жуткого выражения отчужденности, как бы обособленности в этом мире.

Катерина Федоровна в первый раз очень сухо встретила Таню, почти загородила ей дорогу.

— На что она вам теперь? — кинула она в лицо девушке. — Измучили, отняли здоровье, рассудок… И опять покоя не даете? Чего вам от нее нужно? Кажется, дорогой ценой заплатила она за ваши бредни?..

— Мы с вами на разных языках говорим, Катерина Федоровна, — спокойно возразила Таня, делая небрежный жест своей крупной загорелой рукой. — И охота вам себя беспокоить понапрасну? Все равно не столкуемся…

— Стыдитесь! Такая молоденькая, и сердца в вас нет… Ну, ступайте! Полюбуйтесь, что от нее осталось… Да не попадайтесь на глаза мужу ее! Он слово дал, что донесет на вас всех… И вот вам крест, что я его не остановлю!

Таня весело рассмеялась.

— Вот захотели! Чтоб мы всякого обывателя бояться стали!.. Чего ж бы мы все после этого стоили? Ах, Катерина Федоровна, ужасно мне обидно, что вы в стороне стоите и засорили вам мозги с детства!

— Что такое???

— Ей-Богу, обидно, что вы не с нами! Я вас недавно только разглядела… Сначала сдуру-то игнорировала…

— Гос-споди, Боже мой!

— А вот когда за Минной Ивановной ходить мне пришлось зимою, делать-то мне было нечего… Одни руки работали, не голова… Тут вот захотелось мне вас понаблюдать. И представьте! Удивительные результаты… Я вас ни презирать, ни ненавидеть уже больше не могу…