Он так стиснул ее руки, что она чуть не закричала. Она чувствовала, что он взволнован.

Только в сенях он вдруг вспомнил и сказал: «Горячее спасибо вам!.. И можно на вас вообще рассчитывать, на вашу квартиру?.. Когда раненого принести… когда дружиннику переночевать…» — «О да!.. Конечно!..» Он горячо поцеловал ее руки, и синие глаза его опять обожгли ее лицо.

Когда он ушел, она долго сидела, задумчивая… Чутьем женщины она поняла, что сильно нравится ему… давно уже это поняла… Он нее зависит раздуть эту искру в костер… От нее зависит стать подругой этого загадочного, обаятельного человека, разделить с ним его бурную жизнь, его трагическую судьбу… Быть может, это дало бы ей забвение от гложущей ее тоски?.. Она представила себе вдруг ясно, как это было бы просто сейчас — подойти к нему, обнять, подарить ему минуту безумного восторга!.. Подарить себе самой яркую радость…

Нет… Нет!.. Она отравлена… Она раба… Жалкая раба своей любви… И никакой радости не почувствовала бы она теперь в объятиях другого!.. Она это знала…

Прошло трое суток с того ужасного момента, когда она узнала, что Андрей ушел в неизвестность, бросив жену, детей, мать — все, что было ему дорого, что красило его жизнь… И душа Сони замерла в ужасе… Она по-прежнему садилась у окна в сумерки, а ночью дремала только, беспрестанно вздрагивая и прислушиваясь к малейшему шороху на вымершей улице… Он не приходил…

Но вот один раз днем, когда она вернулась из лечебницы, перейдя Арбат, рискуя ежеминутно быть убитой певшими в воздухе пулями или осколками шрапнели, она услыхала звонок. Вошел цветущий юноша в куртке, высоких сапогах и картузе. «Я Дмитриев, бывший студент… Товарищ Андрея Кириллыча… Вот вам от него записка…»

«Доверься ему. Немедленно иди с ним. Сделай это для меня. Твой Андрей…»

Она закрыла глаза… Твои Андрей… Конечно… Разве не принято так писать?.. Это одна условность… Но сердце билось вопреки рассудку. Это слово обещало что-то… открывало двери в сказочный мир…

Они вышли вместе. А через час, проплутав переулками, между баррикад, по знакомой, очевидно, Дмитриеву дороге, они очутились на квартире Софьи Львовны. Майская тоже переехала, потому что жить на старой квартире было опасно.

Они позвонили. «Кто там?» — раздался за дверью голос Майской. «Земляки», — ответил Дмитриев.

Первое, что Соня услыхала из передней, был голос Тобольцева: «Потапов дерется, как лев! Я никогда не видал такого хладнокровия!» «И хорошо стреляет?» — спросил чужой голос. «Без промаха!..» — «Как это вас Бог хранит, Андрей Кириллыч!» — «Знаете, кому суждено быть повешенным, тот не утонет…» «И много вас?..»