— Я пойду к тебе на кухню, — говорит Клара, — мне хочется хлеба с зеленым луком.

Тут же стоит детский манеж. Барбара крепко вцепилась в деревянную решетку. Ее головка приподнята, она еще не умеет ходить, но стоит долго и уверенно, круглый подбородок девочки лежит на перекладине, изо рта широкой струйкой течет слюна.

— Вытри же ее, — говорит Клара Агнес, — ты не должна из-за меня забывать о ней.

Агнес приводит в порядок ребенка. Потом бежит к окну и кричит вниз:

— Лоизи, зеленый лук!

Она достает из выдвижного ящика хлеб, это свежий, вкусно пахнущий каравай, на хлеб ограничений пока не ввели. Агнес как всегда делает ножом три креста с нижней стороны, прежде чем нарезать его.

— Дай мне ломоть, — требует Клара, — зубы у меня не болят.

Пучок зеленого лука у Лоизи такой большой, будто это букет цветов, он сразу же достает нож из буфета, чтобы нарезать лук для Клары. Он на удивление хорошо делает это и громоздит целые горы очень мелко нарезанных перьев на хлеб, который Агнес намазала толстым слоем масла.

— Прекрасно, — говорит Клара, откусывая первый кусок.

В наружную дверь стучат.

— Агнес, — кричит Мария Грабер, — впусти меня.

Лоизи сразу же хватает больную и, почти неся ее, исчезает.

— Я не хочу, — чуть не плача, протестует Клара, — оставь меня.

Агнес прячет бутерброд с зеленым луком в ящик буфета и бежит к двери. Она боится, что может возбудить подозрение, если еще раз не впустит Марию Грабер.

Мать Польдо сразу же бросается к ребенку, она поднимает девочку из манежа, делает с ней несколько танцевальных па по кухне, Барбара смеется, Мария Грабер не чужая для нее.

— Я слышала, что ты сегодня пойдешь к ней в больницу, — говорит Мария Грабер, — передай от меня большой привет. И расскажи мне потом, как она себя чувствует. Ведь может случиться так, — тут она делает паузу, привлекая внимание Агнес, — что это заинтересует Польдо.

Она снова засовывает Барбару в манеж, гладит ее по кудрявым рыжим волосам. Потом слегка поправляет свою прическу и говорит:

— Факт налицо, ведь так? Кстати, Агнес, ты должна отдать карточки Клары в больницу, иначе это наносит ущерб интересам народа, ее же там кормят.

— Да, — отвечает Агнес. Это единственное слово, которое она произносит во время посещения Марии Грабер.

Лоизи сидит совсем близко к кровати Клары. Когда Агнес входит, он озабоченно смотрит на нее и кивает в сторону Клары, неподвижно застывшей под одеялом. На улице потемнело, небо заволокло тучами, наверное, будет гроза. Колокола ближней церкви бьют полдень, их звон еще звучит мирно и примиряюще, пока он возвещает о любви к Всевышнему. Через два дня он заговорит о войне, о ненависти и смерти, о людском отчаянии. Панический страх перед будущим овладевает Агнес при этих звуках. Она не хочет признаться себе, что каждый раз, когда глядит на Клару, невольно думает о смерти. На лицо Клары легла тень, хотя до кровати эта тень, собственно, еще и не добралась. Агнес испуганно смотрит из-за спины Лоизи, сжимающего в руках приключенческую книжку, которую он хотел почитать Кларе.