— Пока ничего не говори, — попросила его Агнес.

— Нет, — обещал он, — но кому-нибудь тебе придется сказать.

Агнес подумала, что может обратиться лишь к родственникам Клары. С тех пор как забрали Феликса, все контакты с ними снова прервались. Елена, по мнению Агнес, не подходила для сообщения такой новости, Юлиуса Лётца она не знала. Оставалась лишь мать Феликса, Элла Хейниш. Она — женщина энергичная. Сумеет сделать все необходимое.

Агнес повезло. Элла Хейниш подошла к телефону.

— Алло, — сказала Агнес, — это служанка госпожи Вассарей. Госпожа Вассарей только что умерла. Позаботьтесь, пожалуйста, о ее похоронах, — и повесила трубку.

Агнес собрала свои вещи. Искупала и накормила ребенка. Она хотела еще раз подойти к Кларе, но не смогла. Ей одной было трудно отодвинуть тяжелый шкаф, но ведь Клару должны были сразу же найти. Дверь она оставила открытой. Потом перетащила Барбару в детской кроватке к Марии Грабер и объяснила той, что собирается еще пойти к Кларе в больницу, раньше ей не удалось туда выбраться. Конечно, Агнес могла бы отнести ребенка к Брамбергерам, но ее удержало то, что внизу был Лоизи, который знал обо всем.

Потом она взяла свой чемодан, ей хотелось только одного — уйти. В миссии при вокзале для нее нашлась койка. Там она лежала и кричала всю ночь, но с ее губ не сорвалось ни звука.

— Хватит, — сказал Бенедикт, — мы не хотим сейчас больше говорить о Кларе. Уверяю тебя, ты не виновна в ее смерти.

— Ты так считаешь, Бенедикт? Почему ты говоришь это? — спросила Агнес.

Нам пришлось напрягаться, чтобы понять ее.

— Потому что такая смерть была написана ей на роду. Я в этом убежден. Ты ведь тоже, Кристина?

— Да, — ответила я, — судя по тому, что я теперь знаю о Кларе, это так.

Потом мы пошли спать. Оставалось еще много вопросов, которые нам, и прежде всего Бенедикту, хотелось задать Агнес, но чтобы ответить на них, требовалось время.

В начале июня Руди Чапеку удалось со второй попытки сдать экзамен по вождению. Хотя исчезновение Бенедикта и Кристины сильно озадачило его, хотя он чувствовал себя обманутым, обойденным, этот успех, необходимый для его предприятия, снова вернул наконец ему хорошее настроение. Он должен был собрать в кулак всю свою волю, чтобы не хлопнуть с триумфом на стол веранды водительское удостоверение, демонстрируя отцу, что его сын в состоянии кое-чего достичь. Но Венцель не должен был ничего знать о правах.

Внешне Венцель Чапек воспринял тайный уход Бенедикта совершенно равнодушно, он почти не говорил об этом с Руди, бросил лишь вскользь, что так лучше. Но Руди заметил, что его грызет тоска, особенно вечерами, когда они вдвоем сидели на веранде и Венцель один двигал взад и вперед шахматные фигуры. На его предложение научиться играть Руди ответил отказом; ему, правда, было жаль Венцеля, но он и дальше предпочитал зубрить итальянские слова.