— Ты прекрасно знаешь, как действовали легионеры.

— Я сказал тебе, не перебивай меня!

— Дай ты ему высказаться, раз у него есть, что сказать. У нас не во что детей одеть, в брюхе урчит, а ты…

— Заткнись, Петре, слышишь? Если тебе не нравится, убирайся отсюда, — добавил лысый рабочий небольшого роста с красным носом. — Черт меня подери, если социалисты не крепче стоят за рабочих, чем наши.

— Какие это ваши, ведь ты не в партии?

— Я за рабочих.

— Дайте мне сказать. Мы не делаем секретов из того, что обсуждаем в партии. Наш Молнар указал, что мы должны вырвать у буржуазии как можно больше ткани. Это в наших интересах, в интересах рабочего класса.

— А рабочие из железнодорожного депо?

— Пусть они сами решают свои вопросы, как умеют. Когда тебе надо куда-нибудь поехать, тебе железная дорога дает бесплатные билеты? Не дает… Оставь железнодорожников в покое… Не заботься об их судьбе. У них тоже есть своя натуроплата… И у рабочих вагоностроительного завода. У них есть карточка Б. А у нас?.. Мы же — легкая индустрия… Как будто наша работа легче, чем работа на вагоностроительном! Послушать вас да Хорвата, так нам надо заботиться о судьбе железнодорожников, а не о своей собственной… Нет, товарищи… Я говорю, что надо выступить на общем собрании. Барон соглашается выдавать нам полотно, а мы, дураки, отказываемся…

— Что это он вдруг таким хорошим стал!

— Он не стал хорошим. Он вынужден теперь так поступать. У Молнара был с ним разговор, он рассказал ему о положении рабочих. Ведь так долго продолжаться не может. Ты что хочешь, чтобы мы приходили на работу в чем мать родила? Тебе что, на голых баб охота посмотреть… Да и не только в этом дело. Капиталисты, конечно, негодяи, ничего не скажешь, но у нашего барона добрая душа… В самом-то деле, чем он виноват, что унаследовал фабрику? А если бы ее унаследовал кто-нибудь и нас? Разве он не стал бы ее хозяином?.. Да еще каким хозяином!.. Вы разве не помните, что барон дал на лекарство Ифриму? Какой другой буржуй дал бы на лекарство Ифриму? Никакой. Я не говорю, что надо сотрудничать с бароном, хотя он построил ясли, строит на свои деньги стадион, открыл сербскую церковь в Гае, еврейскую больницу и приют для престарелых. Нет. Это его дело. Но если он увидел, что ему ничего другого не остается делать, если социал-демократическая партия заставляет его давать больше полотна, пусть дает… Я считаю, что надо выпить за выплату полотном, — заключил Балотэ.

— И за Молнара, — добавил Симанд. Он наполнил стаканы сидевших за столом и встал.

— Пейте, пейте, — сказал Петре, сидевший за соседним столиком, и сплюнул. — Чего же не выпить на те тридцать сребреников, за которые вы продали интересы рабочего класса. Можно выпить и за барона. — Петре немного опьянел и разозлился на Балотэ.