Глава XX

Глава XX

Пол еще долго сидел в гостиной.

Наконец он мог привести в исполнение свой план, теперь уже очень далекий от идиллии, некогда занимавшей его воображение: домик, увитый розами, на холме, зеленые луга, сельская глушь. На смену сентиментальной юности пришла зрелость, превратившая его в здравого, практичного человека, остерегающегося излишних восторгов. Он должен закончить свое образование — не в Белфасте (об этом нечего и думать), а в каком-нибудь скромном провинциальном университете, быть может, в Дурхеме. Там тоже отличные педагоги, но стоить это будет дешевле. В окрестностях этого городка на севере Англии он, несомненно, сыщет какой-нибудь домик, пусть самый скромный, где оба они смогут жить. При нем будет небольшой участок, отец станет его обрабатывать, и труд снова сделает его человеком. Но сбудется ли это? Пол не знал. Он слышал, что бывали такие случаи: люди, пробывшие на каторге пятнадцать, двадцать, даже тридцать лет, выйдя на свободу, возвращались к нормальной жизни и, смешавшись с толпой других людей, вели спокойное, размеренное существование. Но, конечно, не судебная ошибка привела их на каторгу.

Пол поспешно встал, чтобы не дать возмущению содеянной несправедливостью опять разгореться в своем сердце. Ему хотелось, чтобы ничто не нарушало этого нового ощущения мира и спокойствия, которое пришло на смену гневу. Было еще не поздно, и, прежде чем лечь спать, он решил немного пройтись. Погасив свет и тихонько ступая, чтобы не разбудить Мэфри, он спустился вниз.

День стал длиннее, и на улице свет еще не совсем померк, борясь с подступающей тьмой. Воздух был теплый, прозрачный и тихий. Завороженный красотою этих сумерек, Пол неторопливо вышел из гостиницы.

Он хотел просто подышать воздухом и, хотя долго кружил по городу, нисколько не удивился, когда полчаса спустя обнаружил, что находится неподалеку от хорошо ему знакомой Уэйр-плейс. Напротив дома, где жила Лена, он остановился и, прислонившись к железным поручням, посмотрел с противоположного тротуара вверх, на неосвещенные окна пустующего этажа.

Дни страшной неизвестности остались позади, нервы Пола понемногу успокаивались. Избавившись от своей навязчивой идеи, он теперь в состоянии был оценить все, что сделала для него Лена. Понял, что без ее помощи отец все еще сидел бы в Каменной Степи, а его самого уже не было бы в живых. Он горько раскаивался в своей черствости, в своей жестокой неблагодарности, и неудержимое желание снова увидеть Лену овладело им. Как было бы хорошо, если б она вдруг появилась из темноты, без шляпы, в своем стареньком макинтоше, с задумчивым тонким лицом, такая великодушная и скромная, нимало не заботящаяся о себе, насквозь проникнутая особой северной прелестью, чем-то напоминающей свежесть росы.