Тут же мучил вопрос: «А истории болезней, что лежат на моем письменном столе? Почему безвременно оборвались пять человеческих жизней? Неужели мы с Ледневым годами просиживали в клиниках и лабораториях затем, чтобы убить чьи-то жизни? Пять черных лебедей… Пять трагедий…»

Струмилин ходил из комнаты в комнату, напряженно думая о причинах резкого падения сердечной деятельности больных, истории которых лежали перед ним. Зайдя в ванную, он долго смотрел на свое отражение в зеркале. «Да, но чего тогда хотят от меня Холодилов и Лощилин? Войти в соавторство? Не думаю… Это, пожалуй, уже поздно. К тому же они не походят на тех прилипал, которых сейчас развелось хоть пруд пруди».

Струмилин вышел из ванной и продолжал ходить по коридору. Вспомнил, что к вечеру должна прийти тетя Паша. У нее ключи от квартиры. Она приезжает к нему раза два в неделю, помогает по хозяйству. Убирает квартиру, стирает белье, чистит посуду… Несколько раз он уже подумывал — не взять ли к себе безродную старушку, но, зная ее щепетильность и болезненное желание быть ни от кого не зависимой, боялся пока заговаривать об этом. Не было подходящего случая. Сегодня он скажет ей. Даже не скажет, а мягко намекнет.

Струмилин еще не совсем привык к удобствам в новой квартире и к новой, пахнущей лаком мебели. За письменным столом, в котором все отражалось, как в зеркале, мысль работала вяло. Он то и дело отвлекался, любуясь книжными шкафами с резными дверками. А вчера на ум пришла мысль: поистине талантливые вещи могут рождаться только в бедной обстановке. Там, где блеск, где уют, комфорт, — мысль порабощена обстановкой, сытостью, соблазнами украсить жизнь новыми удобствами. «Недаром многие гениальные люди начинали свой путь на чердаках, в тюрьмах, в сырых полуподвалах, — подумал Струмилин, но тут же поймал себя: — А Пушкин? А граф Толстой? А Суворов? Нет!.. Нужно просто не растекаться по желобкам мещанского уюта, нужно работать! Работать, как двужильная лошадь, как раб на плантации!.. Но температура!.. Проклятая температура… Неужели она путает карты? Но это можно доказать не только в лаборатории, на собаках и кроликах, это в конце концов можно проверить на себе. Так будет гораздо убедительнее. Риска никакого. А сильнее доказательства не найдешь».

Струмилин остановился и задумался: «А что? Сильнее доказательства не бывает. Попробую! Сердце пока не подводит, температура как раз повышенная, чувствую себя сносно». Он стряхнул термометр, положил его на тумбочку, прошел в кабинет и из нижнего ящика шкафа достал несколько ампул и шприц.