Эти невеселые думы приходили к Луизе тогда, когда Орлов срывался и начинал пить. А когда пил, то забывал все: работу, друзей, Луизу… Были дни, когда не на что было купить даже хлеба. Луиза шла к друзьям-ссыльным, занимала. Орлов выпрашивал эти деньги и тут же пропивал. Она снова шла занимать. Потом научилась вязать кофточки. После работы на верфи часто до полночи просиживала с вязальными спицами и, время от времени прислушиваясь к ровному дыханию Орлова, молила только об одном: «Господи! Хотя бы он остепенился. Ведь так можно погибнуть».

Наступил 1954 год. Орлова вызвали в комендатуру и сообщили, что он полностью реабилитирован и может в любое время выехать в Москву или в другой город Советского Союза. Тут же вручили новый паспорт и деньги на дорогу. От счастья Орлов казался поглупевшим.

Луиза и радовалась, и плакала. Как-никак прожили вместе пять лет. Да каких еще пять лет — в неволе! Снова разлука, снова одиночество…

Пожалуй, за все пять лет не было такого веселого пиршества у политических ссыльных в Енисейске. Реабилитация Орлова всеми была воспринята как доброе знамение и для остальных ссыльных.

Проводили Орлова на следующий день утром, на пароходе. Луиза, не стыдясь слез и не замечая никого вокруг, махала рукой и кричала:

— Будь счастлив… Мы еще встретимся! Ты слышишь меня?

Орлов, понимая ее печаль и радость, тоже махал рукой ей в ответ и что-то говорил. Но ни Луиза, ни друзья не слышали его слов.

Боль разлуки смешалась с ожиданием. Все ссыльные ждали вызова в комендатуру. Но в комендатуру никого больше не приглашали. Ожидание стало тягостным. Так прошло полгода, прошел и год…

Орлов не писал никому. Канул как в воду. Это озадачило друзей. Луиза не находила себе места. «Неужели что-то случилось? Неужели?..» Тысяча самых тревожных «неужели» проносилась в ее голове.

В июне 1955 года вызвали в комендатуру Туборского, Ивановича, Веригина и Валдайского. Луизу не вызвали. Но вместе с друзьями она тоже пошла в комендатуру и долго ждала на улице, пока они не вышли.

Все четверо были амнистированы. Всем разрешалось проживать в любом городе страны, даже в Москве. Все четверо в этот же день получили паспорта.

Проводы друзей для Луизы были невеселыми. Она оставалась одна. Друзья считали ее задержку случайной нелепостью, временным недоразумением. Им было как-то неловко перед Луизой. Они стояли на палубе парохода и, стараясь через силу улыбаться, подбадривали ее:

— Ты нас обгонишь…

— Завтра вызовут и тебя…

— Упаковывай вещи…

— Не забудь адрес: Москва, Главпочтамт, до востребования. Там будут ждать тебя письма.