Я вслушался. Увлеченный разговором мужичок не слишком старался говорить потише, да и я, видимо, не казался ему человеком, которого стоит опасаться, если он вообще меня замечал. Такая внешность у меня бывает после пива у Фатимы, я становлюсь не просто незаметным, а даже как бы и несуществующим. Неплохое, между прочим, качество, оно частенько выручает меня в такие вот ночные часы в безлюдной электричке.

— Значит, так, слушай… Бабуля эта стоит всегда на одном месте, у входа в метро Белорусская-радиальная. И продает только багульник, понял? Только багульник. И только три дня в году. Она продавала вчера, сегодня, будет продавать завтра. Подойди к ней и купи семь пучков, не меньше и не больше. И не скупись, не торгуйся… Сколько запросит, столько и заплати.

— И что мне с ними, с этими пучками?

— Принеси домой и поставь в воду. На седьмой день, запомни — не раньше и не позже, на седьмой день оборви все цветочки и дай настояться. Да, и листики оборви. Не забудь про листики, в них вся сила. Ты знаешь, как собирают багульник? В противогазах.

— Это почему же?

— На всякий случай. Чтобы не случилось чего…

— А что может случиться?

— Все, что угодно. Понял? Все, что угодно.

— И сколько нужно настаиваться?

— Сам не догадываешься?

— Неужели семь дней?

— Ну вот, начинаешь кое-что понимать. Потом отцедить. Крепость не должна быть ниже пятидесяти.

— Так это ж первак? — испугался попутчик бородатого.

— Называй как хочешь.

— А бабулю я как узнаю?

— Она тебя узнает. Мимо нее не пройдешь.

— Как же она меня узнает, если мимо тысячи людей проходят? Она меня никогда не видела, я ее никогда…

— Она видит всех, кто о ней знает. Запомни главное — не торгуйся. Деньги нужно отдавать легко, без сожаления, будто долг хорошему человеку возвращаешь.

— И что, после семи дней можно употреблять?

— Нужен еще папоротник.