Наш добрый Адам не умел облечь свои чувства к Хетти в громкие фразы; он не мог вырядить в них свою тайну с видом знания; вы слышали, что он прямо называл свою любовь тайною. Он только знал, что вид его возлюбленной и воспоминание о ней производило в нем глубокое волнение, касаясь источни ка всей любви и нежности, всей веры и мужества, которыми он обладал. Мог ли он представить себе, что она ограниченна, себялюбива, жестока? Он создал душу, в которую веровал, из своей собственной, а его душа была велика, нежна и чужда себялюбия.

Надежды, которые он имел в отношении к Хетти, несколько смягчили его чувства к Артуру. Он стал уверять себя, что внимание Артура к Хетти непременно было легкого свойства; конечно, даже и это было дурно: человек, находившийся в таком положении, в каком находился Артур, не должен был позволить себе это, но его внимательность непременно была проникнута какой-то игривостью, которая, вероятно, ослепила его относительно опасности его волокитства и не допустила его завладеть сердцем Хетти вполне. В то время как для Адама росли новые надежды на счастье, его негодование и ревность стали уменьшаться. Хетти не была сделана несчастною; он почти думал, что нравился ей больше всех, иногда ему даже приходила в голову мысль, что дружба, которая одно время казалась умершей навсегда, могла бы воскреснуть в будущем, и ему не придется прощаться с большими старыми лесами, напротив, он полюбил их еще более, потому что они Артуровы. Эта новая надежда на счастье, последовавшая так быстро за печальным ударом, производила опьяняющее действие на рассудительного Адама, который всю свою жизнь привык только к сильному труду и к весьма умеренным надеждам. Неужели после всего этого ему действительно выпадет спокойная доля? По-видимому, так. В начале ноября Джонатан Бердж, убедившись в невозможности заменить Адама, решился наконец предложить ему участие в делах с одним только условием, что он будет по-прежнему посвящать им свою энергию и откажется от всякой мысли вести отдельно собственное дело. Зять или не зять, Адам сделался слишком необходимым, чтоб Бердж мог расстаться с ним; его умственная работа была для Берджа гораздо важнее его ремесленного искусства, так что управление лесами не составляло почти никакой разницы в достоинстве услуг Адама. Что ж касалось до закупки леса у сквайра, то для того без труда можно было призвать третье лицо. Адам видел теперь открытым перед собою расширившийся путь успешного труда, такой путь, к какому он чувствовал честолюбивое желание даже с того времени, когда был еще мальчиком. Ему, может быть, придется строить мост, городскую ратушу или завод. Он всегда думал, что дела Джонатана Берджа по постройкам все равно что желудь, из которого могло бы вырасти большое дерево. Итак, он согласился на предложение Берджа и отправился домой; голова его была полна живых мечтаний, в которых (мой утонченный читатель, быть может, будет неприятно поражен этим) образ Хетти порхал и улыбался планам для подготовки леса по самой дешевой цене, вычислениям, насколько станет дешевле кирпич с тысячи при доставке водою, и его любимой задаче, укреплению крыш и стен чугунными перекладинами особой формы. Что ж делать! энтузиазм Адама находился в этих предметах. Наша любовь проникает наш энтузиазм, подобно тому, как электричество проникает воздух, увеличивая его силу своим тонким присутствием.