рычагам и прерывисто, закачал ручку аппарата то туда, то сюда, ругнул телефонистку за

то, что долго не слышит отбоя, и велел соединить с председателем горсовета. Он

попросил Трусовецкого связаться со всеми предприятиями и узнать о запасах топлива, потом позвонил второму секретарю Бальцеру, чтобы тот собирал бюро. Телефонистка

откликалась молниеносно, и он уже ласково попросил дать гараж.

Гаражом назывался сарай во дворе особняка, где жили Москалев и Трусовецкий.

Там стоял единственный в городе автомобиль «Бьюик», то ли американского, то ли

японского производства, на нем были надписи латинским шрифтом, и иероглифами. Он

был захвачен в боях на КВЖД. Другой трофейный «Бьюик» был еще только у Эйхе в

Новосибирске.

‐ В гортоп‚ ‐ сказал Иван шоферу Мише. Ничего себе, начинать деятельность с того, чтобы остановить все заводы города! Это значит сорвать поставки строящемуся Кузбассу, а там и так дело плохо: годовой план по углю выполнен на тридцать процентов. ЦК

решение принял и послал комиссию. Перья с кузбасовцев полетят, а тут еще Томск

подлежит им свинью!

Иван покосился на маленького длинноносого Мишу, на его белый воротничок и

галстук, которые виднелись из‐под отворотов шоферской кожанки, и раздраженно

подумал: «Черт ‐те что! И на рабочего человека не похож!»

На дверях кабинета заведующего гортопом висела табличка с фамилией

«Отландеров», а за дверью сидел пышущий жаром мужчина в распахнутом зимнем

пальто и в шляпе. Москалев отшатнулся, увидев на голове советского работника самую