– А потом убивай второго, – продолжал сэр Джон. – И не мечом, меч тут бесполезен. Лупи выродков алебардой: оглушай, ломай ноги, руби череп. Свалишь второго – и третьему до тебя придется тянуться через два трупа.

– Копьем, наверное, лучше, – задумчиво проговорил сэр Уильям.

– Тогда бей в забрало. Самое слабое место в доспехах. Пусть помучаются.

Французам оставалось всего полсотни шагов. С флангов в приближающегося врага еще летели редкие стрелы. Лучники, стоявшие между отрядами в центре войска, готовились уйти и освободить место латникам. Сдвинув ряды, те образуют единую укрепленную линию защиты. Пока же последние стрелы еще разили французов. Один, со стрелой в животе, упал на колени и откинул забрало, извергая рвоту пополам с кровью, и тут же упал в грязь, под ноги шедших следом.

– Мы стоим в три шеренги, – продолжал сэр Джон. – А у французов строй – двадцать рядов. Задние будут напирать на передних, толкая их на наши копья. – Он неожиданно улыбнулся. – И, кроме того, Уильям, у нас давно вышло все вино, поэтому мы трезвые. А у них наверняка пол-армии навеселе. Так что Бог за нас.

– Ты в это веришь?

– Верю ли? – рассмеялся сэр Джон. – Да я это знаю! А теперь всем приготовиться!

Шум нарастал, со стороны французов неслись боевые кличи. Слева от сэра Джона враги плотной толпой подступали к королевскому знамени, вознеся над строем зловещую алую орифламму. Сэр Джон перевел глаза на центр, где французы, нацелившись на удар, разразились кличем, ускорили шаг и пустились чуть ли не бегом, в погоне за победой выставив вперед копья.

– Монжуа Сен-Дени! Монжуа! – неслись крики.

Англичане встречали врага улюлюканьем, как охотники, загнавшие зверя.

– Пора! – взревел сэр Джон. – Пора!

Сэр Мартин толкнул Мелисанду в грудь, опрокинув ее под росшие на берегу деревья.

– Вот и славно, – осклабился священник. – Так и лежи, будь умницей. Не вздумай! – При ее попытке отползти он угрожающе поднял руку, и Мелисанда замерла. Сэр Мартин ухмыльнулся и полез в кошель на поясе. – У меня с собой нож. Где-то тут был. Такой хороший ножик… Ага, вот! – Он показал ей короткий клинок. – Приставь нож себе к горлу, говорит Писание, если жаден ты. А я жаден, жаден, да только не хочу резать тебе горло, детка. Ну зачем тебе валяться в крови, это так неприятно! Поэтому будь умницей и лежи тихо, скоро все кончится. – Он хохотнул и опустился на колени, обняв ногами ее тело. – И все-таки надо тебя раздеть. Нагота священна, детка. В наготе истина, сказал наш Господь и Спаситель.

Выдуманная когда-то цитата по-прежнему звучала ему отголоском евангельской истины. Сэр Мартин, ухмыльнувшись, опустил левую руку на грудь вскрикнувшей Мелисанды, в его глубоко посаженных глазах мелькнуло безумие. Девушка не смела двинуться: нож приближался к ее горлу. Рукой она незаметно нащупала мешок и осторожно потянула к себе.