Именно в эти годы и возник в Латинской Америке новый тип романа; для его создателей было характерно стремление не только зафиксировать специфические черты окружающей их жизни, но и воссоздать ее, исходя из мироощущения своих народов. Эту четко обозначившуюся тенденцию латиноамериканского романа критики именовали по-разному — «регионализмом», «нативизмом» (от слова «nativo» — «туземный»), «американизмом». Пожалуй, точнее всего сказал об этом Пабло Неруда:
«Перед нами, писателями, стоял мир, полный красоты, страданий и борьбы. Мы должны были выразить свое отношение к этой действительности, которой дотоле пренебрегали».
Новый латиноамериканский роман вошел в сознание современников прежде всего как роман социальный. Целая плеяда романистов, выдвинувшихся в различных странах Латинской Америки, — мексиканец Мариано Асуэла, колумбиец Эустасио Ривера, венесуэлец Ромуло Гальегос, эквадорец Хорхе Икаса, перуанец Сиро Алегрия, гватемалец Мигель Анхель Астуриас, бразилец Грасилиано Рамос и многие другие, — посвятила свое творчество самым насущным общественным проблемам. Одни из них поведали миру о том, как империалисты и их местные пособники сгоняют с земли и обрекают на голодную смерть индейские племена. Другие посвятили читателей в мрачные тайны «зеленого ада» — тропической сельвы, где жизни тысяч людей приносятся в жертву ради баснословных прибылей иностранных монополий. Третьи рассказали о тирании диктаторов, упрочившейся в ряде республик континента. Четвертые запечатлели неудержимый порыв крестьянства, поднявшегося на борьбу за землю и за свободу… По выражению уругвайского поэта Сабата Эркасти, эти писатели «воссоздали художественную правду, жестокую и невыносимую».
Нельзя оценить своеобразие латиноамериканского романа XX века и тот вклад, который внесли его авторы в мировую литературу, если не иметь в виду исключительные и в чем-то даже парадоксальные обстоятельства его формирования. Вспомним, что для литературы давно сложившихся европейских наций роман, в его классическом виде, знаменовал