Он столкнулся с большими трудностями, такого он не ожидал. Они беспокоили его, но это было приятное беспокойство, он обхаживал свое творение с восхищением и отчаянием, как обхаживают неприступную женщину, он боролся с ним яростно и нежно, как рыбак борется с крупной щукой, всякое сопротивление было ему в назидание, обостряло его чувства. Он забывал обо всем остальном, забывал о монастыре, почти забывал о Нарциссе. Тот несколько раз заглядывал, но Златоуст не показал ему ничего, кроме рисунков.

Зато однажды Златоуст ошеломил его просьбой исповедоваться ему.

— До сих пор я не мог решиться на это, — признался он, — я казался себе слишком ничтожным, рядом с тобой я и без того чувствовал себя достаточно униженным. Теперь мне легче, у меня есть моя работа, я больше не пустое место. И раз уж я живу в монастыре, надо подчиняться его уставу.

Он чувствовал, что пришла пора, и не хотел больше ждать. А созерцательная жизнь первых недель, радость свидания со всем, воспоминания о молодости и рассказы, о которых просил его Эрих, помогли ему обозреть свою прошлую жизнь и внести в нее порядок и ясность.

Нарцисс принял его исповедь, избегая торжественности. Она длилась около двух часов. С застывшим лицом слушал настоятель рассказ о приключениях, страданиях и прегрешениях своего друга, порой задавал вопросы, ни разу не прервал и спокойно выслушал ту часть исповеди, в которой Златоуст признался, что утратил веру в Божественную справедливость и доброту. Его взволновали некоторые признания исповедовавшегося, он видел, какие потрясения и ужасы выпали на его долю, как близко бывал он порой к гибели. Затем он снова поневоле улыбался, тронутый нерастраченной детской невинностью друга, ибо у того вызывали беспокойство и раскаяние неблагочестивые мысли, казавшиеся ему безобидными в сравнении с его собственными сомнениями и бездонными глубинами его логики.

К удивлению, даже к разочарованию Златоуста, исповедник признал его грехи не слишком тяжелыми, но сурово предостерег его и подверг наказанию за пренебрежение молитвой, исповедью и причастием. Он наложил на него покаяние: перед причастием целый месяц жить умеренной и целомудренной жизнью, каждое утро ходить к заутрене и каждый вечер читать три раза «Отче наш» и один раз молитву во славу Богородицы.

После этого он сказал:

— Я взываю к тебе и прошу отнестись к покаянию серьезно. Не уверен, знаешь ли ты еще текст заутрени. Ты должен следить за каждым словом, глубоко вникая в смысл. «Отче наш» и несколько гимнов я повторю с тобой еще сегодня и укажу, на какие слова и мысли ты должен обратить особое внимание. Священные слова нельзя произносить и выслушивать, как произносят и выслушивают слова обыкновенные. Как только ты поймаешь себя на том, что бездумно произносишь слова, а такое будет случаться чаще, чем тебе кажется, вспомни об этой минуте и о моем предостережении, начни все сначала и так выговаривай слова, вникая в них сердцем, как я тебя научу.