Архаров хмыкнул - как будто мало было на сборы двух часов! Ведь непременно в последнюю минуту ей волосочес последнюю буклю на голове укладывает и впопыхах пудрой присыпает!

И вдруг за той дверью раздался заполошный крик - каким орут при начале пожара, не менее.

– Люди! Люди! - вопила Дунька.

Архаров вскочил, распахнул дверь - и тут же подпрыгнул с резвостью, самого его удивившей.

В комнате чуть ли не на вершок от пола стояла вода. Она потекла через порожек и замочила-таки архаровские туфли.

Дунька в маленьком чепчике стояла в ванне на коленях, глядела на потоп и голосила, призывая прислугу. Кроме чепчика на ней, похоже, ничего и не было. А простыня, которой положено накрывать ванну, чтобы являть принимающую гостей даму по грудь, соскользнула и мокла в луже.

Увидев Архарова, Дунька замолчала.

– Что тут у тебя, Дуня? - спросил он. - Куда это ты забралась?

– Да ванна же, будь она неладна! - чуть не плача, отвечала Дунька. - Мода, мода! Прием утренний! А она, вишь, проклятая, течет!

– Вода?

– Ванна!

Архаров отступил в малую гостиную, и тут же мимо него пробежала стряпуха Саввишна с веником, ведром и тряпкой.

– Ведра где? - кричала она. - Агаша, подтирай живее! Не то паркеты взбухнут и рассядутся - то-то беды наделаем!

Пробежала и Агашка, шлепнулась на колени прямо в воду и принялась возить большой тряпкой перед захлопнувшейся дверью, не столь собирая воду, сколь ее размазывая.

– Дуня, накинь хоть рубаху да выйди ко мне! - возвысил голос Архаров.

Столь грозное приказание в полицейской конторе не осталось бы безответным - тут же архаровцы исполнили бы все необходимое. Дунька же провозилась за дверью еще добрых четверть часа.

Наконец она вышла - в белой широкой кофте, в белой же юбке с едва заметными розовыми полосками, так, как одеваются дома, когда никуда не надобно выезжать или принимать знатных гостей, дамы и девицы в почтенных семьях. На плечи Дунька набросила турецкую шаль - их немало понавезли в Москву из недавнего военного похода. И чепчик переменила - этот был больше, с розовой лентой и розеткой спереди посередке.

– Угодно ли кофею, милостивый государь Николай Петрович? - весьма чинно спросила она. Как ежели б только что не торчала перед ним из щелястой ванны в чем мать родила.

– Я по делу, Дуня. Велено тебе передать, - и Архаров без лишних предисловий вынул из карманов и кошель, и конверт с купчей.

– Что это, от кого?