Индраджит. Простите, я не совсем…

Писатель. Видите ли, я женился против воли отца. Если я не найду работу в течение месяца, от квартиры придется отказаться. Мне не у кого брать взаймы. на квартиру…

Амал, Бимал и Камал усаживаются на стулья, предназначенные для мудрых и ученых. Теперь звонит Амал. Входит Индраджит и садится напротив них. Идет безмолвный обмен вопросами и ответами. Писатель молча курит. Потом выбрасывает сигарету, выходит на середину сцены.

Амал ушел на пенсию. Его сын Амал ищет работу. Бимал болен. Его сын Бимал ищет работу. Камал умер. Его сын Камал ищет работу. И Индраджит — тоже. И сын Индраджита — Индраджит. На улице стоит семилетний мальчишка. У него деревянный ящичек чистильщика. Он держит маленького братишку. На улице стоит девушка. Зовут ее Лила. Ее муж умер от туберкулеза. Небо пылает розовым закатом. В розовом закате Манаси стремится полюбить жизнь. Жизнь. Так много жизни. Так много клочков, кусочков, обломков, обрывков, молекул и атомов. Они смешиваются, перемешиваются и движутся кругами и кругами. Они складываются вместе и движутся кругами и кругами неслыханно громадного колеса… А я должен писать о них. Я должен вложить в слова трагедию вращения атомов… Но язык бессилен. Но слова немы, измучены, изуродованы.

Индраджит уходит. Звонок.

Звонок. Один атом погиб, другой занял его место. Три атома. Бесчисленные атомы смешиваются, перемешиваются и заставляют вращаться гигантское колесо. Секунды, минуты, часы — круги и круги.

Звонок. Амал, Бимал и Камал проявляют признаки нетерпения.

Звонок. Будет еще звонок. А Земля все та же. А век все тот же. Моя планета! Моя эпоха! К черту гигантское колесо! К черту математические задачи! Мы — существуем! Амал, Бимал, Камал — живут! И Индраджит — тоже. И я — тоже. Мы живем! Мы живем сейчас! Мы живем на этой земле.

Амал, Бимал и Камал нетерпеливо встают со стульев. Звонок звонит почти беспрерывно. Гаснет свет. Сцена медленно погружается в темноту. Освещена только фигура писателя.

Я раздвоен. Я разъят на атомы. Я симфония из атомов. Земля раздавлена, но все еще жива. Столетие старо, но все еще живо. Столетие старо, но все еще прислушивается.

Полная темнота.