Перейдя улицу, она обернулась. Парень снова крутил диск. Что же такое у него все-таки стряслось? Направляясь к другому автомату, она терялась в догадках.

Мистер Уолш ждал Мика в саду. Он пропалывал бордюр у ограды и то и дело распрямлялся, поглядывая на улицу.

Наконец он увидел Мика; когда тот подошел ближе, отец с пучком одуванчиков пересек газон и встретил его у калитки.

— Долго же ты пропадал! Я уж думал, ты сразу на работу вышел.

— Пришлось идти звонить на Колридж-авеню. На Шеллигроув телефон из будки украли.

— Дозвонился?

— Дозвонился в конце концов. Все занято и занято. Думал, в будке заночую.

— А что я тебе говорил?!

Мистер Уолш отряхнул землю с корней одуванчиков, шлепнув пучком об ограду. Листья у одуванчиков уже свернулись, хотя он только что сорвал их.

— Ну и что же?

Мик так тихо закрыл калитку, что не было даже щелчка.

— Ничего особенного. Утром надо за анкетой явиться и аттестат зрелости им принести.

Новость не очень-то радовала, хотя Мику все же не отказали с порога. Оба считали, что лучше не настраиваться на успех. По опыту знали: напрасные надежды и разочарования куда хуже немедленного отказа.

— Ладно уж. Все лучше, Мик, чем сразу по зубам получить.

Может, оно и лучше, однако оба довольно уныло поплелись по тропинке.

Солнце давно село за домами, быстро темнело. Северо-западный ветер расчищал небо, предвещая заморозки. Мистер Уолш потирал руки, дул на пальцы, закоченевшие от холодной мокрой земли. Открыв кухонную дверь, он повернулся и окинул Мика взглядом с головы до ног.

— Где газета?

У Мика аж дух захватило, он ударил себя ладонью по губам.

— Забыл! В будке.