В ресторане мы сидели долго. Ели щуку и картофельное пюре, потом солянку и опять пюре, но уже с жареным минтаем. Потом купили минералку и бутылку вина, потому что в вагоне-ресторане было прохладно и возвращаться к себе не хотелось.

Ночь располагает к откровенным разговорам. И мы разговаривали. Про него, про меня, про его увлечение альпинизмом, про мою работу редактором, про его братьев и сестёр, про меня одинокую, про его планы на жизнь, про мои…

Да не было тех планов. Я скользила по реке своей жизни брошенной лодкой, сама не зная куда.

Вникудайвинг.

Андрей положил свою ладонь на мою руку и начал легонько поглаживать мои пальцы. Я наслаждалась совершенно ничего под собой не подразумевавшей лаской и тихонько вздыхала. И понимала: я пропала.

Какая глупость — влюбиться в попутчика! Но яблоки у Андрея в сумке оказались волшебными. Из сада его отца. Выращенные с любовью, обласканные солнцем, собранные любящими, заботливыми руками.

Теперь я любила яблоки. И хрустела сочными фруктами с радостью и наслаждением. И ничего вкуснее не было.

Кто чем богат, тот тем и делится.

Усть-Катав

Уральские горы щедры. Щедры самоцветами, легендами и добрыми людьми. Щедры мастерами и хрустальной чистотой горного воздуха. Щедры дарами тайги и рек. Щедры манящими свободную творческую душу таинственными местами силы.

К Усть-Катаву мы подъезжали ночью. Отоспавшись после долгого и откровенного вечера в вагоне-ресторане, я жадно впитывала минуты общения с Андреем. Я слушала его голос, не понимая, что он говорит, ела яблоки и жмурилась, подставляя губы, когда он вытирал с моего подбородка сок спелого плода. И смотрела на него, чувствуя себя виноватой. За ночные откровения. За то, что Михей Семёныч как-то подошёл ко мне, когда я стояла у окна напротив купе проводниц в раздумьях, с влажными от боли глазами, и сказал:

— Пропала ты, Уля.

И я согласилась. А что я могла ещё сказать? А вот сделать могла.

— Наверное… я всё-таки выйду в Усть-Катаве. Потом до Адлера доеду. Продышаться надо, остыть. Я вас потом на пляже найду.

— Да ты телефон мой запиши, звони. Хочешь, мы тебе гостевой домик недалеко подыщем? Всё не так скучно будет потом. Как-никак не чужие мы уже.

И я согласилась. И телефон записала. И Михея Семёныча, доброго волшебника с седыми висками, даже обняла благодарно. Старые люди — они мудрые. Они больше нас, молодых, видели. Больше знают. И им я верила. Таким, как Михей Семёныч, верила.