Осира-сан, увидев, что противник Сарматова терпит жестокое поражение, приказал вступить в бой еще трем послушникам, и, таким образом, учитывая дышащего гневом китайца, Сарматову пришлось сражаться сразу с четырьмя опытными бойцами. Нащупывая слабое место в его обороне, они хищным вороньем закружились вокруг него, но едва кто-либо из них переходил в атаку, как тут же натыкался на жесткие молниеносные удары Сарматова и снопом валился на пол.

Со стороны Корвиллу, Метлоу и его шефу движения Сарматова казались вялыми и расслабленными. Они не могли понять, каким непостижимым образом тому удается, не глядя на противников, угадывать их передвижения и упреждать атаки. Когда через несколько минут все четверо противников Сарматова улеглись на пол, Осира прекратил бой и показал ему на стоящих за стеклянной перегородкой Метлоу, Корвилла и их спутника.

– Сегодня ты вышел победителем во всех схватках, поэтому на несколько дней я освобождаю тебя от упражнений и разрешаю пообщаться с друзьями, – сообщил он. – Впервые за полтора года ты попадешь в общество обычных людей, и я хотел бы, чтобы, находясь среди них, ты не забывал, что в поднебесном мире много соблазнов, но существует только одна Единая Мысль – итэнен…

– Я помню, сенсей! – подхватил Сарматов. – «Эта Мысль без конца и без начала, она вечная, ее нельзя уничтожить. Она не имеет ни цвета, ни формы. Она не вещь, которая может существовать и не существовать, о ней невозможно думать как о чем-то новом или старом. Она не может иметь протяжения в пространстве, она находится вне сравнения. Этой Мысли нельзя дать название, ее ничем нельзя измерить. Как только вы начинаете это делать, вы неизбежно впадаете в ошибку…»

– Так! – подтвердил Осира. – Всегда помни о ней, чтобы не совершить многих ошибок, которые совершают европейцы, ставящие в центр вселенной собственный эгоцентризм. Однако, прежде чем ты покинешь монастырь, я хотел бы дать тебе еще один совет.

– Я готов следовать ему. Но почему сенсей говорит это так, будто прощается со мной? – встревожился Сарматов. – Если речь идет о плате за мое содержание в монастыре, то скоро я заработаю много денег и непременно верну долг моему сенсею…

– Пролетный дикий гусь, ты заплатил гораздо больше, чем должен мне, – покачал головой Осира и нараспев процитировал: – «О этот долгий путь! Сгущается сумрак осенний. И – ни души кругом».

– Эти стихи об одиночестве, сенсей?

– Увы, пролетный дикий гусь, одиночество – удел всех стариков… Но осенний сумрак конца моей жизни ты осветил горящим сердцем воина и согрел бродячую душу старого самурая теплом своей прямой души. Что перед этим какие-то презренные доллары!