Рябцев замахнулся, и Ольга отшатнулась.

– Пошла отсюда, истеричка херова! – процедил он. – Второй раз я повторять не буду! Свалила быстро!

Глаза Ольги пылали ненавистью. Она отступила на шаг, затем еще на один. Грозно потрясла пальцем. Ее руки тряслись.

– Ты пожалеешь. Ты обо всем пожалеешь, понял меня?

После чего она развернулась и быстро, срываясь на бег, направилась к воротам. Ветер развивал ее платье. Рябцев проводил Ольгу взглядом, заставляя себя успокоиться и собраться. Двое сотрудников подошли к машине, припаркованной рядом, один со смешком что-то бросил второму.

– Истеричка хренова… А вы чего ржете? Чего уставились, б… дь, делать больше нехрен?!

Мысленно извергая проклятья и сжимая кулаки, Рябцев быстро двинулся к зданию управления. Буквально влетел внутрь. Рябцев весь кипел и никак не мог успокоиться. Ольга узнала о смерти Ворона и сразу прибежала закатывать скандал. Не разобравшись ни в чем, сделала для себя какие-то выводы, назначила виноватого и теперь проклинала его, Рябцева, который во всей этой истории вообще был посторонним.

Замполит в фойе закреплял фото Шахова на мемориальной доске с фотографиями погибших при исполнении сотрудников. Фотографию успели найти в личном деле, увеличить, напечатать большой и четкий снимок. В сторонке судачили несколько сотрудников. Проходя мимо, Бегин расслышал, о чем они говорили. Конечно, о ЧП номер один.

– Головин с шефом только вернулись от жены Шахова. Ей плохо стало. Пришлось скорую вызывать.

– Еще бы. У них дети были?

– Похороны завтра уже….

– Скидываться начали или нет еще? По сколько скидываемся-то?

Этот разговор и сцена с фотографией Шахова выдернула Рябцева из его переживаний и вернула в реальность. Сцена с бывшей любовницей – не самая ужасная вещь на земле, если помнить, что один из твоих коллег был убит минувшей ночью.

Рябцев поднялся на третий этаж. Толкнул дверь в кабинет Бегина. И с удивлением обнаружил, что тот открывает сейф и берет пистолет, словно собираясь куда-то. Чайник был выключен, что только убедило Рябцева в верности догадки.

– Куда опять? – взмолился Рябцев. – Мы только что…! Ты видел, какую мне сцену там закатили? Позор, б… дь. Блин, мне остыть надо.

– Когда помрешь, остынешь. Пока организм горячий, ты жив. Радуйся.

– Вот спасибо, б… дь, утешил! – всплеснул руками Рябцев, готовясь к гневной тираде в адрес Бегина. – Если подумать, Саня, твою мать, то эту сцену надо было не мне, а тебе закатывать, так что…!

– Мы едем к Печатнику, – перебил его Бегин, пряча пистолет в кобуру.

Это было неожиданно. Рябцев выкатил глаза.