Всякий раз, видя телефонную будку, я фотографировал ее, зная, что программное обеспечение телефона загружает снимок на карту, фиксируя точное местонахождение. В одной из лавок я купил кебаб, завернутый в лаваш, и сел на скамейку под палисандром, чтобы съесть его. Через несколько минут я обратил внимание на витрину соседнего магазина. Там была выставлена замечательная коллекция саксофонов и классических электрогитар. Поднявшись на порог, я заглянул в тускло освещенное помещение.

То было одно из тех редких мест, в которых я так люблю бывать. Часть комнаты хозяин отвел под записи музыки: полки были забиты виниловыми пластинками, ящики – компакт-дисками, и, если бы мне сказали, что где-то в задней комнате есть коробки с магнитофонными кассетами, я бы охотно поверил. В другой части помещения располагались музыкальные инструменты: электрогитары от Гибсона и «Фендер стратокастер», способные вызвать грустную улыбку любителя рок-н-ролла, а также множество турецких народных инструментов – я никогда не слышал, как они звучат, и даже не знал их названий.

Человеку в выцветших джинсах, с отсутствующим видом курившему за прилавком, было за сорок, и он походил на музыканта. Продавец показал жестом, чтобы я зашел внутрь. В другое время, в иной жизни, я задержался бы здесь на долгие часы, но сейчас лишь развел руками, выражая немое извинение, и продолжил выполнять свое задание.

В последующие часы я сделал столько снимков телефонных будок у магазинчиков для туристов и на рынках, что их хватило бы до конца моей жизни. Чтобы сфотографировать будку в десяти ярдах от бензозаправочной станции компании «Бритиш петролеум», мне пришлось ждать целую вечность, когда появится возможность пересечь главную магистраль города. Я обнаружил по крайней мере шесть телефонных будок, которые выглядели так, словно их привезли из другой страны и нелегально подсоединили к линии электропередачи. Неудивительно, что они не были зарегистрированы компанией «Тюрк телеком».

На исходе дня я оказался на маленькой площади, успев к тому времени стереть ноги и измучиться от жажды. Присев за столик в кафе на открытом воздухе, я уже собирался заказать пиво «Эфес», но, к счастью, в должной мере сохранил контроль над собой, понимая, что в состоянии гнева и отчаяния вряд ли ограничусь одной порцией. Заказав вместо пива чашечку кофе, я приступил к делу, которого весь день избегал: достал из рюкзака папку с документами, касающимися смерти Доджа – несчастья, на котором мы с Шептуном так сильно погорели.

Не прошло и двадцати минут, как я сообразил: что-то здесь явно не так. Разгадка таилась не в допросах, криминалистической экспертизе или анализе материала, отснятого камерами наблюдения, а в отчете токсикологов.