Бэттлбо писал, что следующее упоминание об этой женщине он обнаружил лишь в резюме, касавшемся ее обучения в стамбульском юридическом колледже двумя годами позже.

«Это все, что у меня есть на данный момент» – так заканчивалось сообщение от хакера.

Закрыв файл, я долго сидел, погрузившись в раздумья. Вновь видел, как она подходит к телефонной будке, беседует с террористом на Гиндукуше – самым разыскиваемым человеком в мире. Арабская женщина, уехавшая за тридевять земель от родного дома, чтобы получить образование в колледже, занимавшаяся дайвингом, умеющая водить машину.

Бэттлбо проделал огромную работу, но в результате мало что прояснилось. Пусть даже Лейла Кумали и родилась в Саудовской Аравии – пользы нам от этого не было.

Глава 67

Глава 67

Я отправился прогуляться. Шел ссутулившись, засунув руки в карманы, и в который уже раз пытался как-то совладать с противоречиями жизни и личности Лейлы Кумали.

Выйдя из отеля, я бродил по лабиринту улочек и, когда в сотый раз перебирал способы выйти из заколдованного круга, обнаружил, что оказался у моря. День клонился к закату, все еще было тепло – последний проблеск лета перед наступлением осени.

Усевшись на скамейку, я смотрел на это бирюзовое чужеземное море, сверкающее потусторонним блеском. Какой-то папаша плескался с тремя детьми у берега, в узкой полосе на границе воды и песка. Их смех далеко разносился в воздухе, и я вспомнил о маленьком мальчике, страдавшем синдромом Дауна и росшем без отца, с которым можно было бы вот так поплескаться в море.

Мать детишек ходила вдоль берега, фотографируя их, а я думал о Кумали, о том горе, которое пришло к ней, когда она увидела красноречивую единственную складку на ладони новорожденного малыша и все поняла: как утверждает статистика, лишь один из семи сотен ребятишек рождается с синдромом Дауна, и вот этот несчастливый шанс выпал именно ей.

И вдруг весь мир словно бы замер: пенистая вода, выплеснутая из ведерок детей, казалось, висела в воздухе; смеющееся лицо отца не меняло выражения; рука матери лежала на затворе фотообъектива. В голову мне пришла странная мысль.

За все то время, что я провел в доме Кумали, я не увидел ни одной ее фотографии, на которой был бы запечатлен малыш. Не было ни снимка новорожденного младенца на письменном столе, ни фото, где она играет с сыном, когда он начал ходить, ни его портрета на стене. Ни единой фотографии – ни в ящиках стола, ни в рамке над ее кроватью. Почему эта женщина хранила альбом со снимками свадьбы, закончившейся разводом, и не имела фотографий сына, когда тот был маленьким? Ведь матери всегда держат их в доме. Если только…