Я не ответил. Дело сделано. Я щурился, глядя на солнце, и думал о предстоящем долгом путешествии.

– Он на побережье, – сказал Шептун. – В девятнадцати милях от Бодрума.

Я вновь промолчал, собирая в кулак все оставшиеся силы, все резервы своего организма: мне нужно было как-то доковылять по песку до старого причала.

– Вы сможете еще немного продержаться, Скотт? – спросил крайне обеспокоенный президент. – Я пришлю к вам вертолеты Средиземноморского флота. Сумеете их дождаться?

– Нам придется сообщить об этом турецкому правительству, – вмешался Шептун.

– Да пошло оно куда подальше! – воскликнул Гросвенор.

– Не надо никого присылать, – сказал я. – Меня здесь уже не будет.

Президент попытался спорить, хотел выяснить, что я задумал, но Шептун перебил его:

– Хорошо, Скотт. Я понял.

– А я нет, черт подери! – недовольно сказал Гросвенор. – Я распоряжусь, чтобы вертолеты все-таки вылетели.

– У него серьезные увечья, господин президент… Они ранили его…

Настало время отплывать, и я вдруг забеспокоился, что забыл о чем-то сказать.

– Вы поняли? – спросил я. – Десять тысяч доз… «Чирон»… Прививки от гриппа.

– Да, мы все слышали, – мягко сказал президент. – Я хотел бы выразить вам от имени…

Я дал отбой. Дело было сделано. Миссия выполнена. Перетерпеть боль – вот с чем мне предстояло теперь справиться. Выстоять любой ценой.

Глава 44

Глава 44

Волна прилива поднималась все выше, и она помогла мне. Я шел, хромая, по раскаленному солнцем песку к деревянному причалу и не мог избежать накатывающейся волны.

Я оказался по лодыжки в воде, и ее внезапная прохлада не только успокоила боль в ноге, но и привела в порядок мои мысли. Остановившись, я почувствовал, как соленая вода охлаждает мой жар, промывает открытые раны, вызывая жгучую боль.

Сознание заметно прояснилось, когда я, ухватившись за перила, кое-как доковылял до края причала, где Кумали уже ждала меня. Катер был развернут кормой к морю, двигатель работал вхолостую. Мы ни о чем с ней не говорили: я не сказал даже, что ее путешествие подходит к концу. Я пойду своей дорогой. Предстоящий мне путь очень труден, особенно в моем нынешнем состоянии, но мне не терпелось его начать.