— Они же в разных местах! — простонала Татьяна. — Какая шапка, Игореша? Тебя сразу же заподозрят, начнут на допросы таскать. Нет-нет, ничего не придумаешь. Мне нужно идти в милицию и во всем признаваться. Да, знала, что убил Бизон, а я убила его. И пусть меня судят одну. Я ни под какими пытками ничего о вас не скажу!

— Таня, успокойся! Что ты?! — заволновалась Изольда. — Погоди, надо все хорошенько обдумать. Алексея, конечно, нужно поднять, я согласна. А тот, Вадим… да пусть лежит, что ли… Он же… Ну, чего объяснять?

— Успокойтесь, женщины! — кажется, один Петушок знал, что делать и как себя вести. — Не нужно паники, прошу вас, мы только себе напортим. Бизон наказан, и это главное. Вадика и Серегу Бог наказал, мы их не убивали. А как узнать… вернее, как сообщить милиции, где лежит тело дяди Леши, надо подумать. Но Игорю сейчас нужно будет от всего отказаться — он же приезжал за Вадиком тогда! Отец может вспомнить, во дворе кто-нибудь да видел — очень уж заметная машина у шефа, Игорек.

— Я придумаю что-нибудь, придумаю, — махнул тот рукой. — Заехал, поговорили, подвез до киоска, Вадик купил сигарет, пошел по своим делам… Да тут знаешь сколько можно наговорить!

Татьяна сжимала виски.

— Игореша, сынок, можно побыстрее домой? Голова разламывается.

«Кадиллак» плавно и послушно прибавил скорость. В машине снова повисло тягостное молчание. Ночной город был пуст, холоден и равнодушен. Мела поземка. Длинная, плохо освещенная улица все никак не кончалась, сильные фары с трудом пробивали снежную круговерть. И у всех четверых родилось вдруг ощущение, что комфортабельная заморская машина с баром, телевизором и телефоном в салоне завезла их в тупик, из которого никогда уже не выбраться…

— Остановись, Игорь! — вскрикнула вдруг Изольда. — Мы же дураки все! Дураки! Никто не поверит в самоубийство Бизона! Там же сплошные… следы… или как их назвать… доказательства!

— Какие следы?

— О чем ты, Лиза?

«Кадиллак» резко затормозил, машину даже немного занесло на скользкой снежной мостовой.

— Я ведь не убрала посуду! — сдавленно, распахивая на груди шубку, бормотала Изольда. — Тарелки, рюмки, фужеры!.. Любой догадается, что Жорка был не один!.. И с чего вдруг самоубийство? Кто с ним был? А отпечатки пальцев?! Дерикот может вспомнить, что Жорка приглашал меня в гости, насильно, можно сказать, тянул. Он тут же вспомнит. Надо было хотя бы отпечатки пальцев убрать, быстренько перемыть посуду. Тогда пусть думают.

— Да, о посуде и я не подумал, — покаялся Петушок. — Это же элементарно.

— Поехали назад! — приказала Татьяна. — Зачем Лизу ставить под удар? Я там была, я! И должны быть мои отпечатки пальцев, в крайнем случае.