Мы к тому времени отжали уже треть посёлка, и даже видели точку возрождения – большой сруб, откуда выбегали переродившиеся. Чем больше мы давили, тем больше защитников посёлка, выскочив на улицу, сразу бросались прочь от места боя. Прямо туда, где мы вчера пробили частокол. Некоторые прихватывали с собой оружие и какие-то вещи, а другие дезертировали в одних набедренных повязках… А под конец боя многие бежали уже голышом – видать, запас кончился. Были, конечно, и упёртые товарищи, пытавшиеся сначала найти себе оружие, но этого добра у них был не бесконечный лимит – и большая его часть осталась за спинами наступающих мысовцев.
Дураков тратить ещё одну жизнь, кидаясь на нас с голыми руками, среди борисовцев не обнаружилось – поэтому, не найдя себе ничего подходящего, люди уходили, оглядываясь на место боя со смесью стыда и страха. А мы всё больше и больше занимали посёлок, постепенно окружая точку возрождения плотным строем. Там мы и добивали последних защитников – Григория и ещё три десятка бойцов, которые не успели уйти. Некоторые пытались бежать, другие убивались раз за разом об наш строй – и снова кидались в бой. Впрочем, вакханалия бесполезной траты жизней продолжалась недолго. Я лично отслеживал по Григорию: он возродился всего двенадцать раз – и больше пред наши светлы очи не появлялся. Кстати, на пятый раз он умудрился убить голыми руками Дно, которого и так потрепали в прошедшем бою. А когда мы ворвались в сруб, где прятались последние защитники, их оставалось всего человек пять – система просто-напросто отключила возрождение в Борисовске.
Когда последний защитник посёлка пал, его тело практически сразу распалось чёрным пеплом – вместе со всеми остальными телами на поле боя.
- Мне предлагают разрушить посёлок. Есть вариант оставить всё, как есть, – заметил Борборыч. – Что делаем?
- А что будет, если разрушить? – устало спросил я, оторвавшись от фляги с водой.