— Вано, перестань давить, и без тебя тошно. Перед операцией о другом надо думать, — с раздражением заметил Петр.

— О своей шкуре никогда не поздно подумать! — завелся Асланидзе. — Вспомни, как перед Рождеством, когда стояли в Краснодаре, на штабе намалевали: «Здесь живут шпионы Гесса».

— Мало ли сволочей бывает. Райхдихту за всеми не уследить.

— Да при чем тут Райхдихт? Я тебе про другое талдычу, — не унимался Асланидзе. — Забыл, что тогда творилось? Этот твой шеф, хитрожопый Самутин, сразу закосил и залег в госпиталь.

— Он мне не шеф, — возразил Петр.

— Какая разница. То, что он сука конченая — так это точно! — не мог уже остановиться Асланидзе. — А другие? Штольце порога еще не переступил, а они, как крысы, по норам разбежались и одно и то же бубнили: я не я и хата не моя. А Гесс? Вот, сука! До этого неделями не просыхал, а тут враз протрезвел, землю рыл, как бульдозер, под меня копал. Но Бог — не фраер, все видит. Не хуже меня знаешь — залетел Гесс не без помощи Штайна, которому ты с Колядой и Сергиенко жопу лижите.

— Кто лижет? Я? — вспыхнул Петр.

— Ладно, Петя, не лезь в бутылку. В этом гадюшнике мы все такие, — отмахнулся Асланидзе.

— Нет, ты постой!

— А что стоять? Я что — слепой…

— Ах ты, сука! — вскипел Петренко.

Скандал разбудил Рейхера. Доски настила заскрипели под тяжестью массивного тела, и его помятая со сна физиономия появилась из-за полога.

— Прекратить! На большевиках дурь показывать будете! — рявкнул он.

Тяжело сопя, Петр и Асланидзе расползлись по углам. Поднятый ими шум разбудил диверсантов. Они ошалело вертели головами и ничего не могли понять. Рейхер бросил взгляд на часы — стрелки приближались к двадцати двум — и приказал:

— Еще раз проверить оружие, документы и приготовиться на выход!

Блиндаж наполнился гамом и лязгом металла. Диверсанты стали одеваться и разбирать оружие. Затем Рейхер заставил их повторять, как молитву, легенду прикрытия. Даже тугодум Белодед без запинки отвечал на самые заковыристые вопросы. Конец проверке положил батальонный повар.

Капитан Дик проявил редкое внимание и прислал им отменный ужин. В термосе дымился крепко заваренный чай, а ароматный запах разваренной гречневой каши пробудил аппетит. Рейхеру приходилось сдерживать самых прожорливых. Набитый под самую завязку живот для диверсанта, тем более в горах, был хуже, чем геморрой в первоклассном госпитале. Ужин подходил к концу, когда из-за ширмы показались мрачные Петр и Асланидзе. Они расселись по разным углам и угрюмо уткнулись в миски, но так и не успели съесть кашу.

Появившиеся в блиндаже Райхдихт и Дик принесли хорошую новость: батальонные разведчики, вернувшиеся с вылазки, доложили — проход на сторону большевиков расчищен. Поторапливать диверсантов Рейхеру не пришлось. Каждый хорошо знал цену времени на передовой: здесь все решали минуты, а порой — мгновения.