Когда шаги капитана стихли, Петр порывистым движением расправил китель, строго посмотрел на Ивонина — тот невольно подтянулся — и доложил:

— Старший лейтенант Прядко, оперативный псевдоним Гальченко, после выполнения задания в абвергруппе-102 прибыл!

— Старший оперуполномоченный отдела контрразведки Смерш лейтенант Ивонин, доклад разведчика Гальченко принял! — так же торжественно и строго ответил тот, а затем широко улыбнулся и пододвинул табуретку.

— Садись, дорогой, извини, что так встретили. Сам понимаешь, от этого всего голова кругом идет. Забыл даже спросить, как тебя зовут.

— Петр.

— А меня — Анатолий. Присаживайся, я сейчас, один момент, — засуетился Ивонин, сгреб в полевую сумку фотографии, документы фашистских агентов и исчез в соседней комнате.

Спустя минуту он возвратился. В его руках громоздились банки с тушенкой, чайник, две кружки и армейская фляжка. Штык-ножом Ивонин вскрыл консервы и вывалил в миску тушенку, из стола достал краюху черного хлеба и покромсал ее на куски. Петр с тихой радостью наблюдал за его быстрыми, сноровистыми движениями. Анатолий приподнял голову, заговорщицки подмигнул, потянулся к фляжке, разлил спирт по кружкам и предложил тост:

— За возвращение домой!

— Спасибо! За возвращение домой! — счастливым эхом прозвучал ответ Петра.

Кружки звонко звякнули, и они выпили до дна. У Петра перехватило в горле, из глаз крупными горошинами покатились слезы. Лейтенант зачерпнул кружкой воды из ведра и сунул ему в руку. Петр, давясь и захлебываясь, торопливо выпил, а когда спазмы прошли, навалился на тушенку с ржаным хлебом. В этот момент Петру казалось, что ничего вкуснее в своей жизни ему еще не приходилось есть. Это не были тот эрзац-хлеб и постная говядина, которыми его пичкал Шойрих. Он не заметил, как умял весь выставленный перед ним запас, и смущенно посмотрел на Ивонина. Тот улыбнулся, плеснул из чайника кипятку в кружку и опустил в нее два здоровенных, отливающих синевой куска сахара. Петр обеими руками обхватил кружку и с наслаждением мелкими глотками пил обжигающий чай. А Ивонин возвратился к столу, вытащил из верхнего ящика тетрадь с карандашом и сказал:

— Петя, ты пока без меня похозяйничай, а я смотаюсь в штаб полка. Сам понимаешь, надо доложить начальству. Заодно у тыловиков еще харчишек вытрясу. Если будет время, набросай рапорт про то, как у фрицев воевал.

Петр кивнул головой, поставил кружку на стол и потянулся к тетради.

— Нет, ты пей, пей. Напишешь потом, — остановил его Ивонин и, прихватив полевую сумку с документами на гитлеровских агентов, выскочил во двор.