Засыпая, он подумал, что обязательно разберется с этой загадкой. Первым делом, сразу, как проснется…

Но он не знал, что эта самая мысль была последней в его жизни…

Человеческой жизни…

Доктор

Доктор

Его ноги подкашивались от усталости. В глазах рябило. А руки мелко дрожали. Он был рад, что двенадцатичасовая смена, наконец, закончилась. Что он снял опротивевший душный герметичный защитный костюм. И стянул с лица защитную маску-респиратор, которая была нелепейшим образом натянута поверх его оптических очков.

После недолгого перерыва, часов шесть назад, он, возвращаясь в «грязную зону», неудачно подогнал маску на лице. А потом до конца смены не имел возможности ее поправить. Так что теперь, его переносицу украшал пурпурный нарыв, а также две длинные красные полосы на скулах, повторяющие форму маски.

— Японский городовой! На кого же ты похож! — устало усмехнулся он, остановившись и взглянув на свое лицо в широкое зеркало, встроенное в стену больничного коридора. Коридора, отделявшего «грязную» и «чистую» зону бывшего кардиологического отделения главной городской клинической больницы, наспех переоборудованного в отделение для лечения пациентов с подозрением на Covid-19, и с уже подтвержденным диагнозом.

— Морда… страшная…., надо было послушать Галю…, - пробормотал себе под нос он, продолжая рассматривать свое осунувшееся, серое, с тяжелыми мешками под глазами лицо, вспомнив, что жена предлагала ему пристраивать под края маски какие-то скользкие наклейки, которые она называла «патчи», и которые должны были защитить его лицо от раздражения. Он высокомерно отмахнулся от ее женских штучек. Очевидно, что зря…

Он с нежностью вспомнил о жене. Ее красивое, чуть пополневшее к сорокапятилетнему возрасту, лицо. Ее высокую сочную фигуру. Ее мягкие нежные руки. И самое главное — глаза! Большие, по-восточному раскосые (спасибо татарке — матери). Светло-карие, когда она была в духе и темнеющие в смоль, когда она злилась.

Как же ему хотелось убежать отсюда домой. К ней. Обнять ее, долго целовать в губы, щеки, уши, волосы, вдыхать знакомый аромат духов, а потом заняться сексом. Жадно. Где придется. Закончить один раз, покурить, а потом заняться снова, пока не кончатся силы.

Он работал одну двенадцатичасовую смену через двое суток отдыха. Но не мог попасть домой к жене, возвращаясь после каждой смены в оборудованный неподалеку от клиники отель для «ковидных» врачей. И так уже чуть больше месяца. Так что для него, все это время, начиная с момента когда его отделение по приказу правительства было переоборудовано в ковидно-инфекционное, а им запретили контактировать с родными, превратилось в одну долгую, мучительную, бесконечную смену.