Характерно, что эти сведения мог знать только этот человек. Только руководитель филиала. И только он и знал. Потому что именно он — посредством приляпанного с помощью пневматического ружья к стеклу кабинета микрофона — обо всем мне в доверительной беседе с главным бухгалтером рассказал.

Отдел по борьбе с экономическими преступлениями в полном составе прыгал в машины, ехал в указанную фирму и изымал всевозможные документы.

Глава фирмы, конечно, выкручивался, все валил на замов и помов и освобождался под подписку о невыезде. А потом разбирался с руководителем филиала, который решительно ничего не понимал и от всего открещивался. Начиналась очередная бесконечная и небезобидная междоусобная разборка. Филиал закрывался. Головная фирма терпела убытки. Потому что, когда идет драка, купцам не до торговли.

В результате еще одна партия теряла живительный, столь необходимый ей именно сейчас для проведения предвыборной кампании, финансовый ручеек

Подобным же образом я не без успеха стравливал между собой партии и целые блоки партий. Уж не говоря о всяких там мелких мечущихся между ними политических группировках. Хорошо, что все они трудами неизвестных мне сценаристов были учтены, рассортированы и разложены по политическим полочкам. Кто на крайне правую, кто на правую, а кто в центр. Каждая на свое, а не на то, которое декларируется в политической рекламе, место. И в порядке убывания. От наиболее необходимых для успеха задуманного действа до совершенно в нем бесполезных.

Мне не приходилось ничего выдумывать. Я пользовался готовыми рекомендациями. Только с точностью до наоборот.

Политики оказались очень управляемыми, потому что были очень скандальными типами. Просто на удивление скандальными. Просто как торгующие семечками на базаре бабы. Им довольно было подбросить самый примитивный, самый малоаппетитный, но обязательно дурно пахнущий факт, чтобы они тут же вцепились друг другу в глотки.

Работать с ними было одно удовольствие. Одним я доводил до сведения, что вторые, никак не рекламируя это, ищут подходы к третьим, которые, оказывается, сделали ставку на четвертых. Отчего пятые ну просто заходились в праведном гневе. Чему злорадно радовались шестые, вошедшие в союз с седьмыми.

А потом так все запутывалось и перепутывалось, что нелицеприятное выяснение отношений шло уже без всякого моего вмешательства. Да такое, что на участие в собственно политической борьбе ни времени, ни сил уже не оставалось.

Я только бросал камень в стаю. А уж они по собственной инициативе начинали выяснять, кто прав, кто виноват и кто из виновных виноватей всего.