– Ясно. Ладно, по Полине я представлю свои соображения. Есть к ней один ключик… По Игорю подумаю, но тут тебе не месте виднее…

– Учти, на него теперь еще и Легион зуб точит. Правда, тоже пока не понимает, как подступиться.

– Это я видел в докладе. Что-то сверх написанного?

– Нет, по Легиону там все, что у нас есть. Будем с ними разбираться.

– Ясно, – повторил шеф.

– Ну раз ясно, на этом все, – заявил Ульянов, по-видимому, собираясь отключиться.

– Погоди, – остановил его шеф. – Есть одна маленькая просьба. Личного характера.

– Слушаю тебя.

– Тут референт мой краску для волос клянчит. Я в прошлом месяце включил в заказ – не прислали. Ты уж там распорядись – девочка очень просит.

– Фиолетовую, небось? – хохотнул Гроссмейстер, заставив подслушивавшую разговор девушку покраснеть. Что тут такого смешного?!

– А Уроборос ее разберет! Она мне название и номер написала, я так и отправил.

– Ну хорошо. Я дам команду. Самому тебе ничего больше не нужно?

– Мобильную атомную электростанцию.

– Не в этой реальности.

– Да я понимаю. Шучу.

– Тогда на этой веселой ноте и закончим. Следующий сеанс – по обычному графику.

– Принято. До связи.

– До связи.

Разговор прервался, и Зульфия поспешно отступила от двери обратно к холодильнику. Вовремя: через считанные секунды из кабинета, одетый в длинные шорты-бермуды и распахнутую на груди свободную клетчатую рубашку, вышел ее шеф – Федор Федорович Белоголовцев, посвященный шестого градуса, которого большинство в Ордене считали разжалованным, лишенным кольца и изгнанным, а немногие – достигшие пятой степени и, вроде как, допущенные к секретам – и вовсе казненным. И лишь Гроссмейстер, да вот еще она, Ибрагимова, были в курсе правды. Собственно, о том, что жива сама Зульфия, знали в целом свете только Ульянов и Эф Эф.

С улыбкой кивнув секретарю, шеф открыл холодильник, достал оттуда банку пива, с хлопком откупорил, отпил, затем спросил: