Удар был не таким скверным, как ожидал Питт. И он сам, и «Большой Бен» пережили сброс на парашюте без единого синяка или перелома. Питт вернул свое кресло в вертикальное положение и сразу начал проверять все силовые системы, вполне довольный зрелищем зеленых огоньков, протянувшихся через весь приборный щиток, пока компьютер докладывал об отсутствии неисправностей. Затем он включил наружные прожекторы и направил их вверх. Два парашюта были полностью раскрыты, но третий перекрутился и запутался в собственных стропах.

Питт быстро переключил внимание на экран монитора компьютера, набрав нужный код для слежения за скоростью спуска. Цифры поползли по экрану, тревожно мигая. Вездеход опускался в черную пустоту со скоростью шестьдесят один метр в минуту. Наибольшая допустимая скорость спуска, согласно расчетам, составляла сорок два метра. «Большой Бен» опускался на девятнадцать метров в минуту быстрее, чем нужно.

— Слишком занят, чтобы разговаривать? — Через его наушники голос Сэндекера доходил искаженным.

— У меня небольшая проблема. — ответил Питт.

— Парашюты? — спросил Сэндекер, боясь услышать ответ.

— Один из них запутался в стропах, и я потерял сопротивление.

— Какая у тебя скорость спуска?

— Шестьдесят один.

— Плохо.

— Расскажите мне про это.

— Этот вариант рассматривался. Твое место приземления выбиралось из тех соображений, что дно здесь ровное и осадки мягкие. Несмотря на превышение скорости спуска, удар будет мягче, чем при приводнении.

— Меня тревожит не удар, — сказал Питт, беспокойно посматривая на экран телекамеры, нацеленной вниз. — Я тревожусь из-за того, что тридцатитонная машина может на десять метров зарыться в ил. Без ковша «Большой Бен» не сможет откопать сам себя ec iягкой глины, как «Большой Джон».

— Мы тебя оттуда достанем. — пообещал Сэндекер.

— А как же операция?

Голос Сэндекера стал еле слышным:

— Мы закрываем спектакль…

— Держитесь на связи! — вдруг крикнул Питт. — Дно уже видно.

Противный коричневый цвет морского дна поднимался из черноты. Питт внимательно следил, как безжизненная равнина несется навстречу камере. Вездеход ударился о дно и вошел в ил, как кулак входит в бисквитный торт. Огромное облако взметнулось в холодную черную воду и полностью закрыло всякую видимость.

На борту самолета, словно подстегнутые общим страхом, взгляды Джиордино и Сэндекера поднялись вверх и встретились над приборами связи. Их лица были напряжены и мрачны, пока они ждали, когда в наушниках снова раздастся голос Питта.

Весь гнев Джиордино мгновенно стих, как только его освободили из заточения в клозете. Теперь им владела только глубокая озабоченность, пока он дожидался известий о судьбе своего друга.