– Вы не будете возражать, если я спрошу, что вы ответили на требования Казима сдаться?

– Тот же самый ответ, что мы, французы, дали при Ватерлоо, – merde.

– Иными словами, дерьмо, – перевел Пемброк-Смит.

Левант улыбнулся:

– В общем, мы любезно отказались.

Питт вздохнул:

– Вот уж не думал, что сын миссис Питт закончит свои дни, как Дэви Крокетт и Джим Боуи при Аламо.

– И не забудьте о нашей малочисленности и превосходстве врага в вооружении, – напомнил Левант. – Должен сказать также, что вариант остаться в живых представляется мне далеко не лучшим в сложившейся ситуации.

Тишина наступила так внезапно, словно на подземный арсенал сверху набросили ватное одеяло. Все замерли и уставились в потолок, словно могли видеть через три метра камня и песка.

Прятавшиеся и обстреливаемые в течение шести часов бойцы тактической команды – те из них, кто был еще в состоянии сражаться, – отбросили в сторону камень, прикрывавший вход, выбрались в жару и палящее солнце и рассредоточились среди руин. Форт почти невозможно было узнать. Он походил на склад, над которым поработала бригада подрывников. Черный дым поднимался от транспортеров и развалин строений. Пули свистели и отлетали рикошетом среди груд камней, как обезумевшие осы.

Бойцы тактической команды ООН были потными от жары, грязными, голодными и смертельно уставшими, но у них напрочь отсутствовал страх, и они были злее черта, готовые сразиться хоть со всеми малийцами сразу. Сдержанные и вежливые в повседневной жизни, в битве с врагом они преображались в настоящих берсерков. Занимая оборонительные позиции, бойцы мысленно клялись, что будут драться до последнего и нападающие дорого заплатят за их жизни.

– По моей команде открываем прицельный огонь, – приказал Левант по радио в своем шлеме.

* * *

Боевой план Казима был до смешного прост: танки прорываются через разбитые ворота в северной стене, а пехота наваливается со всех сторон. В бой он бросил всех имеющихся в его распоряжении людей – тысячу четыреста семьдесят человек. В резерве не осталось никого.

– Мне нужна полная победа, – объявил Казим своим офицерам. – Никаких полумер. В плен никого не брать, раненых коммандос ООН добивать на месте.

– Никаких пленных? – с удивлением переспросил полковник Чейк. – Благоразумно ли это, мой генерал?

– А вас тут что-то смущает, мой старый друг?

– Когда международная общественность узнает, что мы казнили целый отряд войск ООН, против нас могут быть приняты серьезные контрмеры.

Казим поднялся:

– Я не собираюсь поощрять безнаказанные вторжения через наши границы. И мир скоро узнает, что с малийцами нельзя обращаться как с каким-то сбродом.