И «старина» не подвел. Громко заурчав, «дюзенберг» высоко вздыбил капот и передние колеса, на мгновение завис днищем над стенкой парапета и тяжело рухнул на землю всей своей многотонной массой. Со стороны это выглядело так, будто какой-то доисторический монстр выбирается из морской пучины, чтобы сожрать прикованную к скале на берегу царевну, и вдруг обнаруживает, что сила тяжести на суше слишком велика даже для его невероятно мощных мускулов. Стоило «дюзенбергу» оказаться в привычной атмосфере, как его мотор, до сих пор не дававший сбоев, болезненно задрожал, зачихал, застучал и почти перестал реагировать на команды, уподобившись окончательно выдохшемуся ретриверу, проплывшему целую милю с подстреленной хозяином уткой в зубах. Угрожая вот-вот заглохнуть, он кое-как протащил лимузин еще сотню ярдов, после чего отдышался, образумился и снова вошел в рабочий режим. Вентилятор вкупе с разогретым радиатором высушили подмокшие свечи, и четыре забарахливших было цилиндра один за другим вернулись к жизни.

Сотрясаемая мелкой дрожью, мокрая и несчастная Джулия, отплевываясь, из последних сил заползла на сиденье и бросила взгляд назад. Микроавтобус с наемниками, преследуемый вереницей полицейских машин, во все лопатки улепетывал в сторону памятника Вашингтону. Убедившись, что опасность миновала, она выжала воду из подола своего вечернего платья и пригладила ладонью висящие сосульками волосы в заранее обреченной попытке навести марафет. А когда поняла, что все ее усилия тщетны, повела себя так, как всегда или почти всегда ведут себя особы слабого пола в аналогичной ситуации, повинуясь безусловному рефлексу, который почему-то принято называть женской логикой. Иначе говоря, принялась искать козла отпущения, чтобы обвинить его во всех своих злоключениях. Поскольку никого больше рядом не нашлось, вся накопившаяся злость целиком вылилась на голову Питта. Когда Джулия повернулась к нему, глаза ее горели первобытной яростью, как у разъяренной пантеры.

— По твоей милости я насквозь промокла и наверняка схвачу воспаление легких! Моя одежда безнадежно испорчена, теперь ее только на помойку выбросить. Прическа выглядит как ерш для чистки сортира! — Задохнувшись от негодования, она на несколько секунд замолчала, и выражение ее лица немного смягчилось. — Ты авантюрист и гнусный обманщик, Дирк Питт! — продолжала Джулия, но уже без прежнего азарта. — Не будь я обязана тебе жизнью, непременно потребовала бы возмещения убытков и морального ущерба. Или хотя бы новое платье, — добавила она жалобным голосом.