* * *

В машинном отделении скрипы и стоны терзаемого металла ошущались с особенной остротой. Течь заметно усилилась, и в поднявшейся почти до уровня переходных решеток воде плавали крупные хлопья ржавчины. Под напором стихии одна за другой выскакивали заклепки, скрепляющие стальные листы обшивки. Некоторые из заклепок вышибало с такой силой, что они со свистом разлетались во все стороны наподобие картечи. Китайцы — смазчики и младший механик — взирали на происходящее с апатичной бесстрастностью. На судах, построенных до внедрения сварки, такое явление считалось в порядке вещей. И только один человек среди них испытывал настоящий ужас, глядя на расползающуюся на глазах обшивку.

Стармех Гэллахер по прозвищу Гонконг, пышноусый здоровяк-ирландец, чья неизменно кирпичного цвета физиономия свидетельствовала о тесной дружбе с крепкой выпивкой, повидал в своей жизни немало всякого и отличить нормальное судно от такого, что вот-вот пойдет ко дну, мог, что называется, невооруженным глазом. Усилием воли он заставил себя преодолеть приступ панического страха, выбросил из головы все второстепенное и принялся хладнокровно размышлять о том, как спасти свою шкуру в этой катавасии. И не только свою...

Осиротевший в одиннадцатилетнем возрасте, Йен Гэллахер без сожаления покинул опостылевшие трущобы Белфаста и ушел в море, начав свою карьеру с мальчика на побегушках, что, как правило, куда более соответствует действительности, чем излюбленный романтиками термин «юнга». Впрочем, юнгой он пробыл недолго. У смышленого подростка обнаружился врожденный талант к общению с судовыми машинами. Поработав какое-то время смазчиком, он очень скоро дослужился до третьего помощника чифа[3], а к двадцати семи годам, окончив соответствующие курсы, сам стал дипломированным механиком. Ходил он, главным образом, на мелких и средних каботажных судах, осуществляющих грузоперевозки между бесчисленными островами в южной части Тихого океана. Прозвище свое Гэллахер заработал после эпического побоища в каком-то портовом кабаке Гонконга, когда он в одиночку уложил восемь докеров-китайцев, вздумавших на свою голову поиздеваться над обладающим бычьей силой ирландцем. Летом сорок пятого Гэллахеру исполнилось тридцать, и тогда же он подписал контракт на должность старшего механика «Принцессы Ван Ду».

С побледневшим, но исполненным решимости лицом Гэллахер повернулся ко второму механику Чжу Вэню.

— Быстро дуй наверх, парень, и будь готов покинуть судно, как только капитан даст команду.

Китаец, чуть не проглотивший от неожиданности торчащий у него из уголка рта окурок, озабоченно уставился на начальника.