Против них работало устройство траулера. Фалкрум располагался между ними и охладительным отсеком на корме судна. Поскольку он занимал верхнюю половину корабля и тянулся от бимса до бимса, единственный способ миновать его состоял в том, чтобы спуститься в чрево корабля и пройти под ним по одной из нижних палуб.

Сигнал тревоги и запись продолжались, и Курт представил, как гигантская платформа в форме веера, размером больше футбольного поля, выдвигается из огромных дверей наверху «Оникса».

— Пошли, — бросил он и потянул Катерину за собой.

Она едва держалась на ногах, но не жаловалась.

Курт нашел трап, который шел через проем в палубе, и воспользовался им.

— Давай.

Пока Катерина спускалась по лестнице, он заметил, что повязка у нее на руке пропиталась кровью.

Остин взял ее руку, чтобы посмотреть.

— Ничего страшного, — сказала она. — Пошли дальше.

Очередной трап в несколько футов вел на еще одну палубу.

В этот раз Курт остановился. Он услышал знакомый ритмичный стук двигателей, и это подало ему идею.

— Жди здесь.

Курт прокрался вперед. Таблички на двух закрытых дверях гласили: «Машинное отделение».

Позади него Катерина прислонилась к двери и медленно соскользнула по ней.

— Я в порядке, — сказала она, когда он вернулся. — Просто… немножко… отдохну.

Далеко она не уйдет. По крайней мере, не сможет пробежать через все судно сломя голову. Да у них и времени уже почти не осталось.

Сигнал тревоги прекратился, и даже внизу, в недрах корабля, корпус слегка содрогнулся, когда что-то большое встало на место.

— Сколько времени? — спросил Курт.

— Минута, — выдохнула Катерина. — Может, меньше.

Она завалилась на бок, и пропитанная кровью повязка на руке оставила кровавую полосу на металлической палубе.