– Ты видал глаза Лео? Когда он понял, что больше половины перепачкано красным?
– Яспер… заткнись.
– Но мы бы взяли куда больше денег, братишка, если б ты не тратил время на разговоры с персоналом, как последний трус! Грабителю незачем нянчиться с персоналом! Мы вполне бы могли сорвать еще миллиончик-другой!
Это слово как нож.
Надо уходить, Винсент встал, вытащил из-под стола сумку, закинул на плечо, почувствовал контур автомата на бедре. Зашагал к платформе и стокгольмскому поезду, Яспер побежал следом.
– Братишка… нянчится с персоналом.
– Эй, ключи-то я получил. Верно?
–
Он был не в силах возражать. Пускай этот паршивый идиот мелет языком, он просто ляжет и заснет. Не станет, не может отвечать Ясперу.
– Нет, ты послушай. Лео твердил, что мы настоящая компания. И в этом плане Лео… он хозяин, главный начальник, а я… я вроде как мастер, ну а ты, Винсент, всего-навсего сопливый практикантишка, стажер, вот и нянчишься с персоналом. Лео об этом знает. Потому и посылает меня. С персоналом надо держаться жестко. И я так и делаю. Жестко. Не то что ты, братишка.
Винсент поднялся в вагон, зашагал по узкому проходу, отведя руку назад и придерживая сумку на одной линии с корпусом – не хотел мимоходом толкнуть автоматом кого-нибудь из пассажиров. Купе в каждом вагоне только одно, в дальнем конце. Он задвинул шторы, закрыл дверь, положил сумку на багажную полку и лег сразу на три сиденья, прикрыв голову курткой.
Но пролежал он так не больше десяти минут, глухой перестук колес на стыках рельсов только-только успел проникнуть в тело, пульсирующая колыбельная в том же ритме, что краски и мерцающие вспышки света, мягко пробегающие под веками. Сперва явился кондуктор, проверил билеты, потом Яспер влез на сиденье, снял с полки сумку, угостив Винсента под ребра тяжелым кованым ботинком.
– Будешь?
Яспер поставил сумку на пол, достал пиво, открыл банку, дернув за металлическое колечко, брызги осыпали лицо Винсента.
– Будь добр, не открывай банки у меня перед носом.