— Коршун, прием, — раздался голос Енота, в динамике моей рации.

— Коршун на связи. Прием!

— Дом чист. Нашли пленных. Восемь человек. Прием!

— Загони Шило на крышу. Я сейчас подойду. Прием.

Дождавшись, когда над скатом крыши появиться голова Шила, я обошел дом и, продравшись через заросли сирени, попал на подворье. На траве, в разных позах лежало четыре расстрелянных тела. Вот этих двоих, что лежали рядышком, я срезал, одной очередью. А, вот того, что лежал на земле, рядом с «ГАЗелью» сразила автоматная очередь в спину. Четвертый попал под сдвоенный разрыв ручных гранат — у тела отсутствовала одна нога, а низ живота, был разорван осколками, так, что все внутренности, грязно-кровавым комом лежали рядом, в неглубокой воронке. Тела пятого воина лежало на ступенях крыльца, моя пулеметная очередь, разворотила ему всю спину, не спас даже бронежилет, который зиял рваными дырами. Посмотрев на крышу дома, я увидел тело шестого бойца, он лежал на шифере, свесившись из маленького чердачного оконца. Шифер рядом с трупом шестого убитого, был изрядно посечен автоматными пулями, а вот огромная дыра, в голове, говорила о том, что поразила злодея тяжелая пуля, выпущенная из СВТ. Повернувшись лицом к водонапорной башне, я показал большой палец — уверен, что Варвара видит меня сейчас, пусть знает, что её точный выстрел получил должное одобрение.

— Что делать с пленными? — спросил Енот, держа под прицелом автомата, восьмерых парней, которые сидели на траве. — Они утверждают, что все служат по контракту воинской части, которая размещена в Джанкое. Три дня назад, они пригнали в Керчь, восемь «Уралов» полных оружия и боеприпасов. После того, как они прибыли на место, их разоружили и заперли в подвале этого дома. А вчера, заставили набивать автоматные рожки и пулеметные ленты патронами, а чтобы работа шла быстрее, троих из них закололи ножами.

— Здесь восемь человек, троих убили — итого одиннадцать, — внимательно глядя на пленных, произнес я. — Что-то маловато, для перегона восьми грузовиков. Где остальные?

— Был еще капитан и три лейтенанта. Все четверо — татары. Они нас и разоружили. Суки! — зло ответил один из пленных. Немолодой уже дядька, лет сорока. Его голова была замотана окровавленной грязной тряпкой.

— Понятно. Хотите посчитаться с ними?

— А, что есть возможность? — глаза пленного жадно заблестели, и он подался всем телом вперед.

— Конечно, есть! Война все-таки. Так, что кто хочет поквитаться с татарами, милости просим, в наш отряд народного сопротивления! — я обвел рукой, весь двор, давая понять пленным, что нас много. — Оружие дадим, тем более, как я понимаю, его здесь навалом.