— При всем уважении, товарищ комиссар-наблюдатель, но я…

— Но вы сейчас заткнетесь и выйдете вон из кабинета! Немедленно!

Мясник поморщился и стремительно направился на выход.

— Стоять! — скомандовал ему вошедший в темно-синем мундире, когда они поравнялись. — Ключ от наручников. Ну! — Он требовательно выставил перед следователем руку.

Мясник нервно порылся в карманах и, протягивая ключ, пробормотал:

— Я бы не рекомендовал вам…

— Я в ваших рекомендациях не нуждаюсь! — рявкнул комиссар, забирая ключ. — А теперь вон!

Следователь выскочил из кабинета и захлопнул за собой дверь.

Комиссар хмурился и качал головой, освобождая Николая от наручников.

— Я прошу прощения за излишнее рвение нашего сотрудника, — проговорил он спокойным голосом и отошел.

Васнецов принялся растирать запястья. Такой оборот событий вызвал в нем бурю эмоций, которые он еле пытался сдержать. Он уже почти смирился с тем, что их здесь по ложному подозрению уничтожат. Но вот появился этот спаситель в синем мундире, переделанном под нужды местных спецслужб из формы сотрудника МЧС.

— Как вас зовут? — спросил комиссар, присев на край стола.

Васнецов взглянул на него. Он был высок и подтянут. Заметно старше следователя-мясника. Лицо гладко выбритое и открытое, располагающее к откровенной беседе.

— Николай, — буркнул Васнецов.

— Тезка, значит. — Комиссар улыбнулся. — Я тоже Николай. Николай Андреевич. Старший комиссар-наблюдатель главного политического управления наблюдения и профилактики.

— Я бы сказал, что очень приятно, но это ни хрена не так, — продолжал ворчать Васнецов, глядя на него исподлобья.

— Понимаю. От общения с офицерами отдела профилактики и безопасности вообще мало приятных впечатлений. Но я, право, не думал, что некоторые сотрудники оного ведут себя подобным недостойным образом. Хотя, наверное, у вас там создают именно такое представление о наших органах безопасности.

— У нас? — Николай удивился. — Это где это у нас?

— В легионе.

— Какой, к чертям, легион… — Васнецов вдруг запнулся и понял суть происходящего. Это вызвало в нем непреодолимое желание расхохотаться, что он и сделал. — Черт бы вас побрал! — воскликнул он хохоча. — Черт бы вас всех побрал!