— В каком смысле? — нахмурился Николай.

— Да в прямом. Идет Тиббетс. Идет Даладье. Идет Лазар. Идут эти двое… Си Джей и Томас. Они люди Рэймена. Все будут при оружии. А мы с тобой нет. Так совет решил.

— А в чем дело?

— Да неужели не понятно? Не доверяют они нам. Боятся нас. — Варяг вздохнул. — Неплохо, значит, мы повоевали в свое время, если до сих пор боятся. Ладно. Одевайся, Коля. Пора.

Васнецов принялся натягивать на себя теплую одежду.

— Как там погода?

— Скверная, как всегда. Идем на снегоходах. Много шума было из-за топлива. Путь неблизкий. Жадничают. Группа Линча хотела даже составить протокол какой-то. Что, дескать, Россия нефть должна будет за то, что из-за нас они горючее для снегоходов будут тратить. Рэймен свои запасы безвозмездно предоставил. Значит, уже для самолета топлива меньше. А нам еще к луноходу надо будет… может быть… за бомбой… — Яхонтов достал из-за пазухи внушительный армейский нож в чехле и протянул его Николаю.

— На вот. Под одеждой спрячь. Хоть что-то.

— Откуда это? — удивился Васнецов, принимая оружие.

— Хорнет дал. Причем сделал это негласно. Тайно от других и вопреки решению совета.

— Церэушник? А почему? Он же вроде не горит желанием покончить с ХАРПом.

— Он хитрый. Мне кажется, он что-то там себе замышляет и хочет нас использовать. Не могу понять, как именно, но это та еще лиса. Ну что, ты готов?

Николай осмотрел себя. Теплый комбинезон поверх свитера с горлом и бушлата да ватных штанов. Валенки. Ушанка. Марлевая повязка и очки с утепленным поролоном бугром для носа. Находиться в такой одежде в помещении было невыносимо жарко.

— Вроде готов, — кивнул он.

— Ну, тогда пошли.

— Ни пуха вам, — грустно вздохнул Сквернослов.

— К черту, — махнул ему рукой Варяг.

Они вышли во внешнее помещение. В стороне стояло много любопытных людей, которые с интересом смотрели на русских гостей. Толпу огораживала вооруженная охрана. Тут же был тепло одетый Лазар. Он с каким-то напряжением посмотрел на Николая, но тот предпочел сделать вид, что ночного разговора не было.

— Hі,— снова пропела улыбающаяся девочка в инвалидном кресле. Она обращалась именно к Николаю.

Он взглянул на нее, и сердце защемило. Девочка сжимала ту самую тряпичную игрушку в респираторе.